не ощутят.
– А что это? Что с ними? – спросил я.
– Как что? Ты же сказал, что представляешь.
– Да, но… – я наморщил лоб, пытаясь вспомнить, как забирали мою душу. – Но ведь тогда все было в помещении. Двери нельзя было открыть… м-м-м, так что это?
– Вертикальный разрез. Временной срез. Или что-то аналогичное с «резать», – Лазарь махнул рукой наискось, показывая, как он прорубает ей пространство. – Ты тоже так научишься рано или поздно.
– Не надо строить насчет меня никаких планов, – я погрозил пальцем, а сам всмотрелся в перепачканное сажей лицо пенсионера, который, прикрывшись раскрытой ладонью от жара пылающего домика. – Действительно похож на восковую фигуру.
– Планы на тебя уже давно построены.
– Прямо-таки на меня, – я потыкал в пенсионера пальцем. Дряблая щека продавилась. – А он ничего не чувствует?
– Это копия.
– Поясни. Ты же сказал, что это как когда я…
– Да, – Лазарь продолжил свои терпеливые пояснения. – В этом случае, как и сегодня, создается копия. Временной срез. Он же вертикальный разрез. Или просто Перпендикуляр.
– Я вот тоже хотел уточнить, почему именно вертикаль?
– Время линейно, а срез – линия перпендикулярная.
– Иногда косая. Под любым углом, – добавил я, а Лазарь нахмурился.
– Ты еще геометрии меня поучи. Тысячи лет это, – он обвел рукой замершее пространство, – называлось Перпендикуляром. Имело научное обоснование. Мне еще и теорию для тебя рассказать, быть может?
– Нет, спасибо, обойдусь.
– Пока что, – Лазарь быстро ухмыльнулся. – Пока что, – добавил он, а потом встал по другую сторону пенсионера. – Теорию мы с тобой еще успеем изучить.
– Ты сказал, что на меня построены планы, – напомнил я.
– На тебя, потому что ты оказался на нужном месте. Но это мог быть и не ты. Мы никогда не знаем, кто будет нашим героем. Как в легендах. Если бы не один завалил тролля, то другой – и была бы легенда про него. Условно так и бывает. То же и с тобой.
– Да если с вами уже так сложно, что же будет дальше.
– Дальше будет то же, что ты и хотел.
Дверь домика, где прятался кандидат в губернаторы, распахнулась, громко бахнув старой круглой рукояткой о дощатую стенку. Наружу, пошатываясь, вышел сам Большаков.
Лазарь удовлетворенно кивнул, несмотря на то что Валерий Анатольевич едва держался на ногах.
– Ебаное ж блядство! – выругался он, нырнув головой вперед. Падения притормозили густые кусты смородины.
– М-м-м, – недовольно промычал Лазарь и обернулся ко мне: – Ты же хотел продвинуть кандидата? Давай, действуй!
Глава 11
– А… м… – я едва не уронил пенсионера, опершись на него. – Что это за… Нельзя же оживлять мертвецов!
– Нельзя, – весело ответил Лазарь. – По правилам – нельзя. Формально – можно. Но опять мы уперлись во что?
– Что? – тупо переспросил я, а пенсионер в этот момент все же упал.
– Это не то, что ты думаешь.
– Но