говорил Ане отец, с умным видом тряся любимой книгой из небольшой, но тщательно отобранной библиотеки: «Вот она, настоящая платоническая любовь!» Алексас, слыша это, только улыбался и шептал на ухо, так, что по спине бежали мурашки: «Платонического у нас только половина. Нельзя же подводить старика Эроса?»
Потом Ана умерла – и, хвала богам, в их отношениях ничего не изменилось.
А дальше… что же, против богов не смогли пойти даже самые большие скептики.
На самом-то деле, когда Ана вернулась – сама так и не поняла откуда, то ли из небытия, то ли из воспоминаний, то ли из Дуата, – думала, что все теперь будет иначе: ведь она уже не совсем человек. Но если не брать в расчет мелочи, жизнь осталась такой же. Узор линий судьбы, как любили говорить ора-кулы, не изменился, только пара закорючек прибавилась, пара – убавилась.
Распорядок дня тоже остался прежним, так что сперва Ана позавтракала – на удивление, есть ей хотелось и в новом состоянии. Сначала кусок не лез в горло от переживаний, но потом тарелка опустела практически моментально. Так же незаметно кончился крепкий, чуть вяжущий чай с медом – пришлось наливать вторую кружку.
Ана с трудом вернулась в день настоящий.
Зачем же я это услышала? Нет, действительно, зачем…
Она еще с ночи не могла взять себя в руки: под утро ворочалась, думала, думала, думала. В конце концов голова разболелась, и, как назло, в самом неудачном месте, будто глазницы наполнили сжатым воздухом. Наконец Ана решила для себя:
Очень важно, что я это услышала. Не услышь я – не услышал бы никто. А тогда…
Она и прежде позволяла себе маленькую шалость; не могла отказаться от нее, так же как некоторые дамы – от пирожных с жирным кремом. Ана любила прыгать по зеркалам особняков, загородных домов и дворцов вечерами и ночами – когда начинались балы и светские приемы – и подслушивать, узнавать сплетни, маленькие шалости. Алексас шутил, что пора ей наниматься к Булгарину, которому только и подавай, что доносы и самые неожиданные, острые, скандальные темы для газетных выпусков; не удастся с газетой – он обязательно найдет ее умениям применение, хотя бы ради шантажа. Ана только смеялась в ответ и все секреты оставляла при себе. Коллекционировала их, как собирают по осени листья, засушивают между книжных страниц и превращают в чудесные гербарии. Но этой ночью… да, об этом нельзя промолчать.
Загадывать она никогда не любила. Просто твердо решила: все, что ни делается, к лучшему. И нужно обязательно рассказать Алексасу. Или Виктору. Но последний не вызывал особого доверия – он ведь моментально сорвался бы с места, узнав такое. А Ане казалось, что в этом деле нужна выдержка, неспешность… не как в безудержном приключении, а скорее как в хорошей бульварной мелодраме. Ана тихонько рассмеялась – за спиной на мгновение возникли призрачно-зеленые крылья. Вспомнила, как зачитывалась теми самыми мелодрамами, когда была подростком. И нигде, главное, ни разу не упомянули, даже намека не дали на то, что можно вот так взять и в один прекрасный день превратиться в овеществленное ка.
Вскоре