и ближайшего борзовца, стараясь при этом не потерять из виду остальных борзовцев и индийского проводника. Отчаянно пихаясь и толкаясь, чтобы проложить дорогу соотечественникам, он проклинал себя за то, что втянулся в это гибельное мероприятие. Вскоре, затисканный со всех сторон, одурев от густой вони толпы, Андрей Андреевич почувствовал, что силы покидают его, а тело и душу охватывают тягостная истома и дурман безнадежности.
«Дело дохлое, Андреич! – уловил он остатками сознания издевательски зашептавший внутренний голос. – Ну, куда ты полез! Расплющат ведь тебя сейчас вместе с борзовцами к чертовой матери! Интересно знать, индолог ты дипломированный, в кого ты после этого перевоплотишься – в священную корову или в жабу?»
Андрей Андреевич на «жабу» не обиделся, ибо ему было уже почти все равно. Так бы и сгинуть ему вместе с борзовцами, не последуй тут же чересчур болезненный удар коленом, голенью, лбом, а затем и всем организмом обо что-то массивное, тупое и вместе с тем острое. Моментально придя в себя и открыв очи, Андрей Андреевич узрел прямо перед собой огромную корову, наставившую на него выкрашенные какой-то зеленой дрянью рога и явно нацеливающуюся нанести ему решающий удар.
– Пошла вон! – сказал корове советник и коротким, но мощным боковым тычком двинул ее в глаз под одобрительный хрип борзовского мэра, который, к удивлению Андрея Андреевича, был рядом, сплоченно и организованно рассекая толпу вместе с прочими борзовцами.
– Эва! – хвастливо сказал советник, увидев как от его удара шарахнулась корова, сминая своей тушей последнюю преграду из людских тел у самых врат «Шивмóчи».
– Эка! – похвалил его мэр, протискиваясь вместе с остальными во двор бассейна. – Ну, ты наш мужик, Андреич!
Дальше дело пошло легче. Благодаря протекции господина Паркаша Чучундры, делегация сумела на удивление быстро попасть на престижные места рядом с самой кромкой воды и, немного отдышавшись и утерев струи пота, стала озираться во все стороны.
Огромный зал «Шивмóчи» был набит народом сверх всякой меры. Радостно галдя, тысячи счастливчиков, такие же потные и потрепанные, как и борзовцы, совершенно не реагировали на зычный рев мегафона, призывавшего их успокоиться и дать возможность гуру-джи приступить к делу. Впрочем, гвалт почти немедленно стих, стоило только самому господину Махалингаму, облаченному в белоснежные одеяния, появиться в боковом проходе зала.
Народ благоговейно замер, наблюдая, как, усевшись у края бассейна в позе «лотоса», великий учитель устремил пристальный взор на воду, словно гипнотизируя ее, и начал монотонно произносить священные заклинания – мантры, прося Шиву ниспослать ему божественную силу – шакти для совершения подвига. Господин Махалингам бормотал молитвы очень долго, однако ни один из зрителей не посмел даже тихим писком помешать ему. Тысячи мух – и те, похоже,