почувствовала, что краснеет от досады. Ее и дома донимали расспросами об Огнеяре, и ей это было неприятно.
– Не знаю я ничего! – с обидой отозвалась она. – Вы все его видели не хуже моего!
К ней торопливо подсела одна молодушка родом из Черничников, которые далеко славились своим многочисленным и вредным бабьем.
– Да ну, не вертись! Давай рассказывай! – настойчиво приставала она. – Правда, что у него шерсть на спине? И хвост сзади? А он целуется или кусается?
Кто-то смеялся, а Милава покраснела почти до слез.
– Не знаю я ничего! И не было ничего такого! Отстань ты от меня!
– Скажешь – не было! Мы про него знаем – он на какую девку глаз положит, та от него не уйдет! Он девок глазами завораживает, а они потом ума лишаются!
– Да оставьте ее! – вступилась за Милаву Малинка. – Она с нами тогда спала и со двора не ходила ночью!
– А мы от упыря всю ночь костер жжем! – рассказывали тем временем парни-Моховики. – Видали, сколько можжевельника на дворе навалено? Вот, для костра. По трое сидим, чередуемся. Будете с нами сторожить?
– Как же думаете от него избавляться? – спросил Заренец. – Или так всю жизнь и терпеть?
– Ждем до завтра, до четверга. Дед Взимок хочет с мужиками могилу разрыть да колом его осиновым. Оставайтесь – с нами пойдете.
Конечно, идти домой ночью мимо упыря Вешничи и не думали, разговоры затянулись до полуночи. Милава была рада, что ее оставили в покое. Подшивая край полотенца, она в мыслях продолжала спорить с вредной Черничницей, доказывать ей, что ничего-то у нее не было с чуроборским княжичем-оборотнем… Или все-таки… Может, он и правда ее сглазил, что теперь из ума нейдет?
А еще и упырь! Ведь выходит, что Огнеяр оставил Моховикам упыря. Но разве он виноват? Кто знает? Он был как черный омут – то ли там глубоко, то ли мелко, то ли тепло, то ли холодно, а держись-ка подальше – целее будешь. Перед Милавой снова встало его лицо – улыбка у него совсем человеческая, а два верхних клыка выдаются… Но ведь совсем чуть-чуть, не как у того упыря, что теперь поскуливает под тыном, как голодная собака. А вдруг и про шерсть тоже правда? Холодок пробегал по спине Милавы, когда она пыталась представить это доказательство волчьей, оборотнической сущности Огнеяра. Тогда он тоже – часть темного нечеловеческого мира, как тот упырь, от него тоже надо бежать без оглядки, призывая чуров на помощь.
И все же Милава не хотела в это верить, сердце ее противилось тому, чтобы выгнать Огнеяра из мира живых. Она помнила его сильные горячие руки, поднявшие ее на коня, – в нем был не могильный холод, а живое тепло, не меньше, а больше, чем у иных людей. А главное – глаза, такие странные, полные нечеловеческого пламени, но во взгляде их отражалось обычное человеческое желание быть понятым и принятым… Матушка Макошь, да, может, все это морок, обман? Ведь сам Огненный Змей, тот, что прилетает к девушкам и одиноким женщинам, тоже представляется им красавцем, перед которым невозможно устоять…
– Милава, ты чего задумалась? – Малинка дернула ее за рукав, удивляясь, отчего сестра опустила полотенце