себя в рамки вгоняем Прокруста.
Кем-то забытый, надолго забытый расклад.
Жёлтые листья – как сотни несказанных фраз.
Осень из них тихо сплетёт заклинанья…
Кто-то прочтёт главы из слов зазеркалья.
Может быть, даже, поймёт и запомнит рассказ.
Я люблю тебя, знаешь…
Я люблю тебя, знаешь, таким…
По утрам разлохмаченно-сонным.
И хорошим люблю, и плохим,
победителем и побежденным.
Плечи, руки и мягкость волос
с влажным запахом ветра морского…
Я люблю… А по коже мороз
растекается снова и снова.
Я люблю тебя, знаешь, таким…
Ледяным и горячим в контрасте.
И не здешним люблю и земным.
Ты мое абсолютное счастье.
Вечер разбавленный нами
Начну я, наверно, с компота,
что с привкусом жгучей гвоздики.
Послужит он точкой отсчёта —
наш вечер не будет безликим.
В пирог я добавлю корицу,
и запах тепла и покоя
сломает оковы-границы…
Наш вечер, в котором нас двое.
В салат эстрагон не забуду,
и пусть горьковатый немного.
Тропиночкой станет он к чуду —
в наш вечер надежд без тревоги.
Откроешь бутылку абсента?
Попробуй из блюд оригами.
Не знаю я лучше рецепта,
чем вечер разбавленный нами.
Ещё одна Алиса?
Ещё одна Алиса? Да ну брось!
Совсем я не похожа. Правда, веришь?
Абсурдна сказка – мысли вкривь и вкось.
Как у меня?
Но это не критерий!
Ещё одна Алиса… И часы,
жилет и кролик, запертые двери…
Сплошной гротеск. С которым я на ты?
С чего ты взял?
Ведь это не критерий.
Ещё одна Алиса? Но зачем?
Безумный мой Болванщик, неужели
не подобрать нам верный из ключей
от той двери!?
Нет. Это не критерий.
Ещё одна Алиса…
Платье лучше наизнанку!
Платье лучше наизнанку,
мысли лучше невпопад…
Слов колючая приманка:
буквы врозь – нестройный ряд.
Обезличенные лица,
лишь с надеждой на авось.
Жизнь – заезженная притча?
Надоело? Ну так брось.
Настроенческих шедевров —
сколько их? Не перечесть.
Надоело тратить нервы?
К чёрту зависть, злость и лесть.
Платье лучше наизнанку!
Не дружу я с головой?
Не Прокруст – не ставь мне рамки.
Лучше буду я… собой.
Ветер
Уже остывший от дневного зноя,
в лучах холодной матовой Луны,
вздыхает ветер на ветвях покоя,
тихонько гладя струны тишины.
И снятся ветру измерений грани,
оживший