курок. Бахнул выстрел, следом второй. Одна пуля вошла чудовищу в шею, вторая оцарапала морду, но ни одна из них его не свалила. Наоборот, – лось пришёл в ещё большую ярость, перескочил мотоцикл, выставил вперёд рога с болтающимися на них кишками, и с выдирающим нервы рёвом бросился на Берена. Лис визжал бензопилой и бился в грудь хозяина под его курткой, мешая вставить патрон в ствол, и когда лицо Берена обожгло вонючее дыхание твари, егерь понял: выстрелить он уже не успеет.
Он перехватил ружьё обеими руками поперёк и выставил его перед собой, в последний миг поймав летящие на него рога. Чудовище проволокло Берена несколько метров, хрипя и роняя с зубастой пасти густую пену, пока не догадалось стряхнуть застрявшую на рогах добычу, резко мотнув головой. Егеря откинуло в сторону, до звона в ушах приложило о дерево.
Лось удовлетворённо фыркнул и вновь попёр на Берена, раззявив зубастую пасть. И тут над его головой что-то оглушительно хлопнуло. Тварь споткнулась, качнулась и рухнула с простреленным глазом; Берен едва успел откатиться, чтобы не угодить под её развесистые рога.
– Где твоя лиса? – не опуская руку с пистолетом, Тамари тревожно оглянулась по сторонам.
– Здесь, – поднимаясь на ноги, Берен положил ладонь на застёгнутую куртку. – Ты лису спасала?
Тамари скользнула по его лицу небрежным взглядом:
– Ну не тебя же. Идём!
Убедившись, что рядом нет других тварей, она нырнула в кусты, за которыми притаился жёлтый фургон. Окна его были забраны железными щитами, благодаря которым микроавтобус превратился в надёжное убежище от ночных хищников. Во всяком случае от тех, у которых не было рогов.
Внутри ждала Эльса, сидя с ногами на занимавшем половину кузова топчане.
– Как ты, малыш? – поинтересовалась Тамари, убрав пистолет за пояс и накрепко закрывая за собой заднюю дверцу фургона.
– Со мной всё хорошо, – голос девочки чуть-чуть дрожал, – а где… где лисичка?
Берен молча расстегнул косуху и вытряхнул на топчан помятого Макса. Девочка тут же подхватила несчастное животное и утащила в уголок – утешать. Лис, на удивление, отпираться не стал, а наоборот – принялся что-то рассказывать ей надрывным фальцетом под сочувственное поглаживание детской ладошки меж рыжих ушей.
– Хорошо стреляешь, – кивнул Берен.
– Ага, – Тамари уселась на ближний край топчана, жестом пригласила сесть и его, но он проигнорировал, лишь прислонился спиной к стенке фургона.
– Зачем вмешалась? – тихо спросил он.
– Оно бы тебя съело, – пожала плечами Тари, что-то искавшая в своём рюкзаке.
– Тебе-то что за печаль?
– А если бы не наелось?
Она отыскала в сумке чистую салфетку и протянула её Берену:
– У тебя кровь.
Он взял бумажный квадрат и растерянно повертел его в руках.
– Губа разбита, – подсказала