достоинству оценив размеры своей новой цели, Бауэр сразу сбросил на нее шесть зажигательных бомб. От огненного ливня, разлившегося в обреченном здании, горело все, что только могло гореть. Громко трещала черепица, весело постреливало дерево, с тонким звоном вылетали стекла в оконных рамах, давая набиравшему силу огню приток свежего воздуха. Горели даже кирпич и камень, полностью разрушаясь под воздействием высокой температуры.
Извечная помощница людей в борьбе с огненной стихией вода на этот раз была полностью бессильна против «германского огня». Торопливо выливаемая людьми на огонь, она совершенно не гасила пламя, а только увеличивала его объем, разнося его все дальше и дальше своим движением.
Вслед за носовым прожектором на «Лотхен» вспыхнул и кормовой, высвечивая в черноте ночи лихорадочно мечущихся по земле людей. Они служили прекрасной мишенью для немецких пулеметчиков, которые не преминули воспользоваться случаем опустошить свои арсеналы. Чтобы стрелки могли лучше видеть свои цели, по приказу Цвишена дирижабль пошел на снижение, неотвратимо надвигаясь на горящий город.
Треск пулеметных очередей, какофония людских криков и стенаний, гудение огня и грохот рушившихся внутренних перекрытий зданий заполнили пространство над городом, спящим мирным сном какое-то время назад.
Брандт и Гримм ничуть не отставали в бомбометании от своего командира. Один за другим вспыхивали рыжим пламенем дома мирных жителей, оказавшиеся на пути движения имперских дирижаблей. Сторонний наблюдатель с легкостью определил бы траекторию движения воздушных монстров по тем бушующим огненным рекам, которые разлились в ночной мгле, отмечая маршрут безжалостных агрессоров.
Получив в свое распоряжение абсолютно беззащитный город, германские авиаторы упивались своей полной безнаказанностью. Горячка безумия охватила буквально всех. Стрелков, расстреливающих беззащитных людей из тяжелых пулеметов, штурманов, расчетливо уничтожающих целые кварталы мирного города. Пилотов, холодно направляющих свои огромные машины смерти на новые цели, а также командиров, руководящих всей этой кровавой вакханалией. Все они переступили ту хрупкую грань сознания, которая отделяет человека разумного от безумного маньяка, живущего только одним желанием удовлетворения жажды убийства.
Каждый экипаж стремился не просто сбросить свой груз, а поджечь как можно больше строений совершенно мирного города. Основательно и неторопливо разгорались две обувные фабрики, обрекая большую часть населения города на голод и страдания, поскольку других предприятий в Норидже не было. Ярким факелом в ночи пылал нориджский собор Святой Троицы, видевший еще самого Вильгельма Завоевателя. Его огромный шпиль был подобен огромному огненному маяку, указывающему путь заблудившемуся путнику во тьме ночи.
Пулеметчики с «Аннхен» азартно расстреляли обитателей нориджского колледжа, в страхе высыпавших из стен своего общежития на городские улицы. Хлесткие