постепенно уверился-таки государь, что, выстраивая новую систему, подобной которой не знало ещё человечество, изначально допустил ошибку. Он неверно оценил Человека!
Последней каплей, переполнившей чашу его терпения, стал массовый отказ опричников явиться на битву против тех же крымчаков. Тут и уверился Иван Васильевич, что люди, в которых он ещё недавно видел главную свою опору в переустройстве системы государственного управления, опаскудились в своей безнаказанности.
Именно потому государь отказался от своей затеи, ещё недавно казавшейся ему столь привлекательной. Опричнину он отменил, наиболее запятнавших себе главарей её казнил… Однако тех, кого считал себе преданными, так до конца дней своих и держал при себе в качестве ближников.
Иван Меньшой Воейков стал из их числа. Хоть и не добился он при дворе высоких чинов, а всё ж лично государь его привечал, ответственные поручения доверял… А со временем и шурин государев, Конюшенный боярин, а затем и боярин Первый, Борис из рода Годуновых Воейкова приблизил, сделав личным своим поручиком.
Наследная усадьба Кривоустовых
Ибо какая польза человеку, если он приобретает весь мир, а душе своей повредит?
Погода стояла отвратительная. На раскисшую, исполосованную глубокими колеями увязавших тележных колёс дорогу косо налипал мокрый тяжёлый снег. Влажные хлопья, гонимые порывистым ветром, неприятно шлёпались о лицо, отекая студёными каплями на плащи и накидки, на чешую кольчуг и колонтарей, на привязанные к седлу метлу и собачью голову…
Копыта лошадей чавкающе залипали в дорожной жиже.
– Погодка, так её и растак! – грубо выругался Воейков, зябко кутаясь в волглую епанчу.
– И не говори! – поддержал оказавшийся рядом дружинник. – И кой лембой нас сегодня понесло этих татей имать?!. До завтра подождали бы… А то пока снег плотно ляжет… Никуда б не подевались злыдни…
Ворчали и остальные.
Ехавший впереди Ванька Сукин насуплено молчал. Он понимал подручных, и сам предпочёл бы лучше посидеть в Царёвом кабачке, что надо рвом близ Никольской кремлёвской башни, и где опричникам хмельное зелье отпускали всегда и без ограничений…
Однако знал он и иное, о чём его рядовым попутчикам по чину знать не полагалось.
Борьба с крамолой не могла прекращаться никогда. Никакая погода не могла вносить коррективы в этот процесс.
Простой опричник мог себе позволить считать, что поимку и наказание татя можно отложить до завтра – ватажник этого позволить себе не мог. Борьба должна идти постоянная и последовательная. Государевы недруги должны каждый миг трястись от страха, и никакая погода не должна их успокаивать! Собачьи головы у седла вынюхают крамолу и в дождь, и в вёдро, а метла… Метла – только символ; ибо для собственно искоренения крамолы в ход идут меч и палаческий топор…
– Глянь-ко, Вань! – окликнул ехавший впереди опричник, указывая плетью на ответвлявшуюся