что-нибудь придумаем.
Линда подняла на собеседника взгляд, в нём читалось почти изумление.
– Давай-давай, – приказал старичок. – Хуже-то точно не будет.
– Но…
– Никаких «но», деточка… Не клеить же я тебя собираюсь, возраст уже не тот!
Линда забежала в рабочий кабинет, когда часы показывали без одной минуты восемь. Глянула на свой стол, заваленный кипами бумажных папок, из которых беспомощно выглядывал бок пузатого монитора.
«С чего начинать-то, – растерянно мелькнуло, когда она уселась во вращающееся кресло. – Если я сегодня сводку не доделаю, точно загремлю под фанфары!»
– Алё!
– А? – Линда вздрогнула. Рядом стояла её сослуживица и «рабочая» подруга Нина.
– Ковальчук, ты в каких облаках витаешь? – насмешливо поинтересовалась она.
Нина-Нинель часто называла коллегу по фамилии.
– Какие там облака, – махнула рукой Линда. – Чуть подбородок утром не расквасила!
– А я думала, встретила прынца на белом коне, вот и витаешь.
– Какой там ещё принц! – притворно нахмурилась Линда и вспомнила старичка в автобусе.
– На обеде сбегаем в забегаловку? – заговорщицки поинтересовалась Нина. «Сбегать в забегаловку» на их сленге значило прошматнуться по магазинчикам.
– На обеде? – переспросила Линда, всё ещё никак не способная сосредоточиться.
– Обед, – Нинель сделала рукой движение, как будто ест воображаемой ложкой. – Я вижу, ты что-то не в себе.
– Работы много. Шеф ругался, что если я не доделаю…
– Ругаться он может, – кивнула Нина. – Ладно, надеюсь, к полудню оклемаешься, оставляю вас, мадам, наедине с вашими бумажками.
«Может, позвонить сегодня Алексу? – размышляла Линда чуть позже, занося на автомате данные в электронный реестр. – Давно уже не виделись, а для здоровья не помешает…»
И потом она представила всю эту картину. Будто разыгранную по ролям встречу. Невкусный ужин, бокал приторного шампанского, стандартные, «обязательные» объятия, механический секс. И неизменное: «тебе было хорошо?» – «да, конечно, а тебе?» – «и мне тоже».
У Линды свело скулы. От какой-то безысходности. От отчаяния. И от того, что её жизнь превратилась в неинтересную, бездарную, скучную пьесу. И лишь боязнь, что её могут лишить роли, заставляет её снова и снова произносить эти одинаковые заученные фразы. Не получая от своей игры никакого удовлетворения: ни морального, ни материального, ни сексуального. Осталось дождаться, когда зрители начнут забрасывать сцену гнилыми помидорами.
Она так глубоко задумалась, не переставая, впрочем, клацать клавиатурой, что аж подпрыгнула на кресле, когда в кармане жакета завибрировал смартфон.
«Сам решил позвонить, – мелькнуло у Линды. Она была уверена, что это Алекс. – Вспомни про… что-то, оно и всплывёт».
Но «на проводе» оказался вовсе не её номинальный «мужчина».
– Гилман Байер