Согласен, спускайте проволоку?
По стене поползла проволока, но на конце было уже привязано дырявое ведро. Подняв наверх деньги, парни, крикнули, чтобы он их ждал, и скрылись в ночи.
– Неужели стервозы обманут? – размышлял он вслух, – все деньги вытянули у меня почти.
– Мужик, – услышал он и подняв голову вверх увидел стоявшего на перекрытии всего одного парня.
– Принесли лестницу? – спросил Ланин.
– Бяку, родители не выпустили, он ещё молодой, а я один тяжёлую лестницу не донесу. Я отцу сказал, про тебя. Он у меня сегодня брагу весь день лакал. Говорит, если вы и на его долю, стольник пришлёте, то он поможет донести и спустить лестницу. Он просил спросить, не бандит – ли вы?
– Я работник милиции, у меня мотоцикл Хонда через дорогу, у госбанка на Интернациональной улице стоит. Опускай для своего бати, проволоку?
Вытащив наверх, ещё сто рублей, парень по кличке Жаба спустился спокойно вниз по лестничным маршам парадного входа, где его ждали Колчак и друг Ус. Эти были те парни, которые за Витю Леонова получили от Колчака совсем недавно селёдкой по щекам.
– Ещё сотню, вытянул у него, – протянул он купюру Колчаку.
– Эту себе возьмите, заработали, – сказал Колчак.
– Языком лишнего не болтать. Меня вы не знаете, ко мне на работу не приходить пока. Хотя я временно не работаю. Нужны будете, я вас сам найду, – и он направился домой.
Парни от графских развалин вышли на Интернациональную улицу. Проходя мимо госбанка, они увидели сиротливо стоявшую без присмотра Хонду.
– Может, на ней доедем до посёлка? – предложил Жаба Усу. – В баню затащим, никто не заметит, все спят. Время уже, наверное, два часа, а потом на запчасти разберём, и продадим.
Ланин в это время, не дождавшись ни преступников, ни парня с лестницей и отцом, отчаявшись и замёрзнув от холода, начал бегать по подвалу, раздумывая о нечестности людей. Мерзкие и сопливые шкеты нажгли меня, на бабки. Жалко лиц не видел их, но голоса у меня в мозговом полушарии сохранились, тем более живут, где – то рядом. В это время он не знал, что лишился и своего байка, – элитного японского мотоцикла. Из подвала его вызволили только в восемь утра, когда он охрип от крика и начал стрелять в воздух. На выстрелы приехали два наряда милиции. Они окружили графские развалины, надеясь арестовать возмутителей спокойствия и тишины, но нашли там простуженного и охрипшего Ланина. Они сбросили ему чалку из автомобиля и вытащили его из подвала. За использованные пули и странное проникновение в подвал ему пришлось давать объяснение начальнику милиции Ермошину.
– Ты как оказался в заброшенном здании, да ещё в цокольном этаже, – грозно спросил начальник.
Удушающей жары не было в кабинете, но с лица Ланина катился пот ручьём. Создавалось такое впечатление, что на него вылили ведро кипятка.
– Баня тебе позже будет, – рыкнул на него Ермошин, – а сейчас рассказывай всё по порядку.
– От своего проверенного осведомителя я узнал, что готовится преступление с применением огнестрельного оружия, – прохрипел Ланин. –