устояла на ногах. – Едешь ко мне? – я развернулась спиной к чете Брайт и схватилась рукой за столб веранды.
«Сладкий едет ко мне! Катастрофа!»
– Сладкий, о чём ты? Ты же знаешь – отец тебя не отпустит ко мне. Он не даст нам быть вместе! Я же, по его словам, падшая женщина и…
– Мне плевать, что он про тебя говорит! Давно плевать. Китти, я еду к тебе. Неужели ты не рада?
– Рада!
– Вот и отлично! Не переживай – меня вывозят из Вальмира контрабандой!
– Контрабандой? – повторила я, пытаясь понять – у меня слуховые галлюцинации или уже старость пришла? – Во что ты в этот раз вляпался?! – вырвалось из меня гневное.
– В полное дерьмо, Китти. И только ты сможешь мне помочь. Я приеду через двое суток. И Китти, закупись лекарством.
– Каким ещё лекарством? – неживым голосом, вопросила у абонента.
– Успокоительным… – протянул Сладкий.
– Значит так, Сладкий! Так и быть, приезжай, я тебя жду! Но когда ты явишься, то всё мне расскажешь, а после твоего рассказа я уже решу: закупаться мне лекарствами или набором ремней. Поверь, тебя ждёт незабываемая ночь! А после я уже решу, давать тебе после ремней успокоительное или нет! Понял?!
– Понял, кошечка моя воинственная, понял! – рассмеялся абонент. – Встретишь меня?
– Я не могу в понедельник. У меня на работе… возникли неприятности… – глянув на Хьюго, что стоял у кованных перил, а не сидел, где ему было велено, прошлась глазами от светлой головы до пят и добавила: – …большие такие неприятности. Но я попрошу коллегу встретить тебя.
– Встреть меня в Академии – этого будет достаточно. И Китти… не звони на этот номер больше. Чтобы меня не нашли сразу, я кому-нибудь подкину свой магфон. Всё. Люблю… ну, я жду…
– И я тебя… – отозвалась, закатывая глаза. Ритуал прощания у нас был всегда неизменен.
– И я тебя что-о-о..? – тянул этот вымогатель.
– Люблю. Жду.
Сбросив вызов, я улыбнулась и подняла голову к темнеющему небу.
– Два дня… – повторила я на Эйрийском. – Прощайте спокойные ночи…
– Мисс Хопс? – позвал меня Антуан, что жаждал поговорить со мной тет-а-тет и, видимо, грохнуть без свидетелей за срыв своего горячо любимого сынишки.
Развернувшись, я кивнула Брайтам на дверь и, немного качаясь от усталости, поднялась на крыльцо. Отперев входную дверь специальным медальоном, вошла внутрь и сразу наткнулась глазами на плотоядное растение, что хрумкало раму картины в углу.
«Вот зараза! Уже и до картин добрался! Если так пойдёт, то скоро я буду жить среди голых стен, а в одно прекрасное утро могу стать чьим-то завтраком! Нет, с этим определённо надо что-то делать!»
Блондины замерли рядом со мной и осмотрели гостиную. Ну, то есть, то, что от неё осталось. Диван был изрезан, подлокотники кресел погрызены, у выстоявшего нападения диванчика стоял наполовину сожранный торшер, люстра подозрительно раскачивалась – лампочка в ней осталась только одна, от ковра на полу тоже осталось только воспоминание