замолчал.
Словно бы потеряв к собеседнице всякий интерес, Навен достал одну из своих рун и принялся задумчиво греть в ладонях. Невеселые мысли одолевали его. Они роились в голове, беспрестанно жаля без того уязвленное самолюбие. Чистым безрассудством было верить, что на огромном материке быстро отыщется нужный человек. А отыщется, так окажется достаточно образованным, чтобы не оплевать ядом «еретика и колдуна». Последователи Илнара даже на Хоринге страдали болезненной нетерпимостью. И наконец, кто поручится, что этот самый человек действительно обладает нужным знанием. Нелепо и бессмысленно, как прочие попытки исправить собственную роковую ошибку. Если даже самая простая часть плана «добраться до материка» пошла под откос.
Дара изумленно ахнула. Навен с улыбкой раскрыл ладони. Сияющая ровным золотистым светом руна величаво проплыла немного вверх и застыла в воздухе. Камень, чуть запаздывая, следовал за рукой из стороны в сторону. Завораживающе плавно оставляя коротенький светлый шлейф.
Забыв об осторожности, Дара подползла ближе. Она не сводила с камня восхищенного взгляда. В этом зыбком свете Дара была в известной степени красива с ее курчавыми волосами и широким, почти плоским носом. Свет поблескивал на высоком выпуклом лбу и скулах. Манил, как пламя манит мотылька.
Навен вырезал эту руну давно и исключительно забавы ради. В те беззаботные времена, когда еще не понимал, насколько опасна сила в руках дилетанта. Звериная тоска по дому стиснула грудь. Взгляд его ожесточился.
Дара в ужасе отдернула протянутую к свету руку и снова очутилась в своем углу.
– …глаза, – прошептала она.
– Да, глаза.
Спохватываться поздно. Навен моргнул. Его ответы становились тише с каждым словом.
– Человечьи и звериные.
– Да.
– Как и у кота.
– Да.
Навен еще ни с кем и никогда не был так откровенен.
– Хочешь, я спрошу тебя, почему? – сказала и замерла, точно испугавшись собственного вопроса.
– Спроси, если не боишься услышать ответ.
– Почему?
Он улыбнулся. Даже своей любезной сестрице Лавинии на подобный вопрос он отвечал ложью о причудливой игре света. Правда неумолимо карабкалась вверх по ребрам к самому горлу.
Навен отчаянно цеплялся взглядом за опостылевший интерьер каюты. Лежанка Орсо, густо покрытая его шерстью, кровать Айвена с резной спинкой, и сам Айвен на ней, как часть угрюмого пейзажа, – ничего не отвлекало от назойливого желания открыть рот и наконец поделиться с кем-то своим самым страшным секретом.
Вдруг сделалось нестерпимо тесно в деревянной коробочке, болтавшейся по волнам, в собственной постылой шкуре, в нелепой жизни. Неожиданно для себя Навен сполз на пол и заговорил:
– Мне было шесть. Едва научившись сносно читать, я читал все, что попадало в руки. Однажды передо мной оказалась очень старая книга. Она выглядела так, точно откусит пальцы своим закованным в золоченый панцирь переплетом. Предостерегающие знаки на нем выглядели приглашением. А рядом не оказалось никого, чтобы отвесить затрещину.
От