с людьми, но у нас очень консервативное общество. Догадываешься, о чем я?
– Конечно. Я только одного не могу понять. Почему ты, познакомившись с такой девушкой, не женился на ней?
Аль-Фарид рассмеялся:
– Куда мне! У меня уже есть две жены. Во-первых, жениться дорого. Надо привести отцу будущей жены двадцать верблюдов или дать денег, за которые можно этих верблюдов купить. Если даришь подарок одной жене – надо дарить такой же подарок и другой. Во-вторых, зачем мне еще третья жена, с двумя бы разобраться!
– Ругаются между собой? – саркастически поинтересовался я. У меня просто в голове не укладывалось – две жены!
– Нет, почти не ругаются. Разве что по мелочам повздорят. Можно сказать, они подруги. Я бы не смог жениться на второй без согласия первой. Вдвоем им проще заниматься домом и детьми. Три дня я сплю на половине первой жены. Три дня – на половине второй. А еще один день у меня выходной.
– При общении с Амирой выходные не потребуются!
Переводчик пожал плечами:
– Я тебя предупредил. Она, кстати, из богатой, влиятельной семьи. Амира с родителями долгое время жила в Европе. Поэтому совершенно не похожа на типичную египтянку. Но ты держи себя в руках. В наших традициях уважительное отношение к женщине…
Я всегда любил технику. Микросхемы, транзисторы, резисторы и все эти маленькие светло-серые гаечки и красно-зеленые проводки представлялись мне неким организмом, изучив который можно совершить чудо. И вспыхивает экран телевизора, и подает голос радиоприемник, оживает рация, а в телефонной трубке раздаются гудки. Эта любовь была взаимной. Приборы и механизмы в штабе командования ломались в полном соответствии с моими планами: часто и по мелочам. Правда, остатки рассудка, видимо, все же сохранились в моем задурманенном любовью сознании. Я никогда не ломал, чтобы потом починить, устройства оперативной передачи информации и управления личным составом.
Аль-Фарид все понял после третьей поломки внутреннего телефона в кабинете высокого начальника. И я понял, что он понял, и мы оба сделали вид, как будто это в порядке вещей. Ему тоже до смерти надоело торчать в пустыне, а прогулки по Каиру – хоть какое-то, да развлечение. Он тактично отворачивался, когда я просил знакомого пацаненка из лавки:
– Сбегай за Амирой. Вот тебе твой бакшиш.
После первой же встречи мне захотелось сделать ей подарок.
– Кошку, купи кошку, – неожиданно заболботал по-русски пожилой египтянин, пока я рассматривал выставленные в его лавочке фигурки.
От кошки – довольно противной, на мой взгляд, – на статуэтке осталась лишь тощая морда. Тело же было вполне человеческим. Руки, ноги, балахон – все как полагается.
– Кошка – это карашо, – не унимался продавец.
Купил я эту кошку. На самом деле мне очень понравился камень, из которого ее изготовили, – светло-розовый, чуть теплый на ощупь, он, как мне казалось, наилучшим образом отражал колышущуюся во мне нежность.
А хорошенькое смуглое личико Амиры вмиг побледнело.
– Анубис, –