От и до выверенно. Ослабевшими руками касаюсь его ягодиц, скольжу выше, чувствую реакцию на мою ласку – мурашки. Дохожу до лопаток, и он с нажимом на поясницу одновременно грубо толкается. Впиваюсь в спину ногтями. – Когда не контролируешь мимику и просто отдаешься. Очень красива.
– А ты… – дыхание перехватило, толкнулся снова, сцарапала кожу на лопатках, Пашка зашипел.
– Сзади тебя взять?
И не дав даже осознать суть риторического вопроса, выпрямился и перевернул меня за лодыжки, впечатывая грудью в матрас. Приподняла бедра, сжал, поставил на колени. Безвольно подчинилась, вскрикнула в подушку, когда вставил. Не вошел, не скользнул. Втаранил. Спасло то, что предварительно плюнул на пальцы – очень грязно и развратно и смочил. Иначе повредил бы. Сука жадная.
– Помнишь, про уговор?
Щелкнула пряжка ремня, Пашка обвил его вокруг моей талии и рванул на себя как поводья. Охренел?
– Оставлю синяки на бедрах, если буду руками. Хочешь? Тебе мало засоса на плече и ключице?
Засоса?
Выпрямилась на локтях, услышала его ухмылку, когда выматерилась вслух.
– Пометил, самец херов.
– Тебя – хочется.
– Не привыкай, – возмутилась правда глухо, потому что снова ткнулась в подушку лицом. К чертям вообще все. Просто закрыть глаза и ловить момент.
– Так лучше. Помолчи и дай дяде сделать обоим хорошо.
Издевается, но сил на ответ нет. Да и похрен как-то на глупые разговоры, когда он так глубоко. Дерзко. Нагло.
Ремень впивается в живот, натягивается на талии, бедра вколачиваются в бедра, член таранит как поршень, слышу эти звуки как дикий ритм безумия.
Стону.
А Пашка наслаждается. Мной и тем, что происходит. Тем, как льну. Как отдаюсь. Берет. Имеет. И хочется ему потакать.
До пика дошли почти одновременно, не смотря на то, что он правил, а я отдавалась. Вскрикнула его имя в подушку, сжала простынь, закусила наволочку. А он швырнул меня на спину и вошел сверху, на миг тормозя свой кайф, чтобы насладиться моим.
Просмаковать каждую его секунду. А потом парой грубых толчков догнать и уверенно сжав стояк у основания выйти из меня чтобы обжечь каплями мой лобок и лоно. Очень опасно. Очень. Неоправданно.
Настолько, что я даже очнулась от морока и распахнула глаза испуганно вжимаясь в матрас. Чувствуя, как течет по коже его метка.
– Охренел? – выпалила, а он ухмыльнулся, стряхивая стояк.
– Тебе не идет материться, Журавлева. Не твое это.
– Паш, я не на таблетках, ты зачем? – опустила испуганный взгляд на лобок, рукой туда же, но кажется он не попал. Сволочь, напугал.
– Я аккуратно, знаю же, что делаю, – сел на пятки и подцепил мои ноги под коленями, раздвигая их для себя. Чтобы глазами облизать то, что облизывал совсем недавно языком. – Не трогай, размажешь…
Перехватил мое запястье и сунул мне неизвестно откуда взявшуюся порванную футболку. Мою.
Дождался, когда вытру пальцы и забрал, чтобы методично стереть свои следы досуха. Безумно