дома ждет!
– И жена Оля. Грозная и непредсказуемая жена Оля… И орать ты будешь на нее, а не на меня!
Мою жену тоже зовут Оля. Большие глаза, пшеничные волосы, такие же мозги. Как и у меня. Человек в здравом уме не позволит себе такого брака. Анна назвала Ольгу дворняжкой, сказала это, когда я вставал с постели. Конечно же, пришлось Анну осадить, но она права… А я всегда жалел и подкармливал дворняжек. Псины отвечали радостным поскуливанием, виляя хвостами. С людьми не так.
Поляков мы прошли споро. Я протянул служивому флягу, провоцировал выпить за Новый год и процветание Речи Посполитой. Он с улыбкой отказался, пожелав счастливой дороги. Машина плавно тронулась к литовскому КПП. Взяв у Роберта документы, я направился к небольшой будке.
Внутри сидел тучный пунцовый мужчина. Страж границы напоминал борова, втиснутого в матерчатый домик для кошек. На левой груди пузана висела табличка с фамилией Козлявичюс. Жизнь сталкивала меня с тремя людьми, носящими фамилию Козлов. Не считая знатока из телевизора. Все трое заслуживали туннеля скотобойни.
Медленно листая мой паспорт, таможенник изрек:
– Ну вот и приплыли, господин Аракелов.
Не сказать что я испугался. Скорее, расстроился. У меня отберут модное кашне, тугой ремень и шнурки от новых итальянских ботинок. В КПЗ не нальют. Там даже нет радиоточки, по которой можно прослушать звон бокалов. Да и Оля пахнет приятнее, чем клопы.
– В смысле – «приплыли», господин Козлявичюс?
– Как приплывают, так и приплыли, – неприятно усмехнулся литовец с русскими корнями.
– Ну приплыли так приплыли. И за что, если не секрет?
– Не за что, а куда. В Литву приплыли, господин Аракелов! В Литву! Шуток не понимаете?
Вот сука, думаю. Я бы тебе приплыл. Доху на твою хрячью тушу натянуть да в полынью с морозостойкими пираньями бросить.
– Хорошие у вас шутки, господин Козлявичюс. Небось в Советской армии прапорщиком послужить успели?
Мне не стоило произносить этой фразы. Разве что про себя. И виски здесь ни при чем. Это несдержанность и врожденная тяга к конфликтным ситуациям… Козлявичюс надул и без того пухлые щеки. Ничего не ответив, принялся за паспорт Роберта. Меня так и подмывало сказать: «Сейчас вы одновременно похожи на козла и бурундука. Причем беременного».
– А где Дереникс, господин Аракелов? – ожил таможенник.
– Огнетушитель, что ли?
– Какой огнетушитель? – процедил Козлявичюс.
– Неподалеку отсюда нас остановили поляки. Гасницу спрашивали. Гасница по-польски – огнетушитель. Может, дереникс – это огнетушитель по-литовски?
– Хм… Странно, Аракелов. Очень странно… Здесь русским языком написано: Дереникс Вартанянс, – он развернул ко мне паспорт Роберта.
Написано было, конечно же, не по-русски, а по-латышски. Но написано именно то, о чем говорил Козлявичюс.
Метнувшись к авто, рванул дверцу:
– Роберт, ты что, тля, Дереникс?
– А че? Не знал, что ли? Только не Дереникс и не тля. А Дереник. Я же тебя Артемс не называю.
– Баран, –