был просто не прав. Пойми ты – он защищал и оправдывал то, чему не было оправдания!
Вера Александровна. Он защищал нашу жизнь. А ты хотел, чтобы мы признали, что прожили ее зря. Он считал, что ты его наследник. И пусть в этом наследстве не все хорошо, но что-то можно и исправить… Что в этом дурного и неверного? Отец имеет право считать сына наследником. Имеет право рассчитывать на его понимание… Отец не может считать своего сына Хамом, иначе зачем ему жить… А ты вел себя как посторонний… Как будто у тебя с нами ничего общего…
Виктор. Мать, ты судишь! Судишь безжалостно, но ты ничего не знаешь… Но судишь!
Вера Александровна. А разве ты не судил все эти годы нас? И жалости в тебе было немного. И никакого желания понять, что с нами было… Ты даже не видел, как ему было больно! Желающих судить было много, и ты, его сын, почему-то был с ними, а не с ним… А потом у него не выдержало сердце.
Виктор. Рак! Он умер от рака!
Молчание.
Вера Александровна. Спасибо, что напомнил. Ты думаешь, я забыла?
Виктор. Зачем? Зачем мы сейчас об этом говорим? Почему именно сегодня? Сейчас?
Вера Александровна. А сегодня такой день. Особый. Нас выгоняют из дома, где прошло твое детство, где вырос твой брат, где умерла моя мама… Я не хочу, чтобы эта проклятая машина приезжала! Лучше бы она не приезжала никогда… А ты так спешишь, так рвешься отсюда…
Пауза.
Виктор (вглядываясь в бюст). Странно, он всегда казался нам просто чудовищным… Ничего общего с отцом! А сейчас такое ощущение, что что-то схвачено… И очень точно. Помнишь, когда он задумывался, он тер лоб. Вот так…
Вера Александровна. Однажды пришел выпивший, мы легли спать, и он начал храпеть. Я его растолкала и говорю: «Что может быть хуже пьяного мужика!» Он посмотрел на меня и сказал, как отрезал: «Пьяная баба!» И тут же снова заснул, как убитый…
Виктор. Слушай, а каким он казался тебе в молодости? Я помню его фотографии – такой здоровый парень, лицо простоватое, обычное… Это уже потом вдруг проступило совсем другое лицо…
Вера Александровна. Для меня он всегда был одним… Мне страшно, Витюша! Что с нами будет? Без отца…
Виктор. Помнишь, бабка говорила: «Живым в могилу не ляжешь, хотя и впору уже».
Вера Александровна. Ну, утешил. Ты как скажешь, так не знаешь – плакать или смеяться.
Виктор. Смеяться, мать. Если выбор такой, то только смеяться… Сейчас бы выпить! У нас ничего нет случайно?
Вера Александровна. Надо посмотреть.
Они уходят. Смотрит из темноты белый бюст.
Появляется Тася. Подходит к телефону. Берет трубку, но тут замечает бюст, ахнув, роняет трубку. Смотрит на бюст, он словно притягивает ее. Она подходит совсем близко, пытается накрыть дверцу, но та со скрипом открывается вновь. Тася в смятении торопливо уходит.
Входят Максим и Неволин. Сразу видят бюст.
Максим (он явно слегка выпивший). Елы-палы, мать моя! Ничего себе встреча!
Неволин. Да, впечатляет.