он не получил.
Я думаю, Маннергейм просил Сталина о переговорах.
Финны превосходили нас силами в три раза. Но мы ни разу не отступили без приказа. Между Финляндией и Карелией сплошного фронта не было и не могло быть: там леса, болота, озера. Были только участки фронта. Дальше я высказываю свое мнение. Если война идет на участках, с фланга обойти нельзя, то численное превосходство не имеет значения. Окружение было невозможно. Поэтому больших потерь не было. Было невозможно поставить артиллерию, пустить танки. Наше отступление было организованным.
В начале войны в нашу часть прибыл особый отдел НКВД проверять радистов. Всех вызывали, чтобы рассказать автобиографию. Я рассказал, что мой отец был арестован в 1937 году. Когда комиссия уехала, меня вызывают в штаб батальона связи «в полном боевом» со всем имуществом. Я подхожу и слышу резкий голос начальника штаба, капитана Богданова:
– Ну что, в пехоту его?
Неужели обо мне речь? Если в «полном боевом», это значит, что меня из части будут переводить. Видимо, он говорил с начальником связи. Я пришел к начальнику связи Овчарову, и он мне сказал:
– Во-первых, ты ни в чем не виноват. Мы тебя не сдадим. Перейди на один месяц в телефонную роту и побудь там. А через месяц все успокоится.
Месяц я был в телефонной роте, таскал провода. Командир взял на себя колоссальную ответственность, потому что не выполнил решение НКВД. Я оправдал его доверие, у меня ни разу не было отсутствия радиосвязи.
Лиц финской национальности использовали в разведке в тылу врага?
В начале войны в 71-й стрелковой дивизии не было разведбатальона. Почему такой недосмотр, никто не мог понять. Его создал Кукконен Йорма Эдуардович. Он сам предложил стать начальником группы разведчиков. Сначала это была только группа, а не батальон. Он обошел все полки. Выбрал 100 человек рослых ребят. По глазам узнавал, какой это человек. Его группа стала брать языков. На основе этой группы был создан разведбатальон, во главе которого встал Кукконен.
Меня вызывает начальник связи. Я прихожу, жду в приемной и слышу разговор. Там идет спор обо мне. Кто-то говорит, что Гюннинена нельзя посылать.
– Этого посылали – никакой связи, того посылали – никакой связи. А у Гюннинена был хоть один случай, чтобы связи не было? Послать, и все!
Меня назначили начальником радиосвязи разведбатальона. В мою задачу входило держать связь между штабом батальона и штабом дивизии. Батальон входил в тыл на 30 км, многие радисты с переносными станциями не имели связи. До нас у Кукконена уже перебывало много радистов, которые не могли обеспечить радиосвязь. Они брали слабые радиостанции на 10 км. Я сам выбирал радиостанцию и взял двуколку с лошадкой Красавчиком. Эта радиостанция брала связь на 30 км. И у меня не было ни одного случая отсутствия связи. Мне помогал отличный слух, и я ловил даже малейшие шумы в радиусе 30 км.
Кукконен принял меня прохладно. Я с радистом Шишиным шел в его разведбатальон 6 часов 30 км по лесной дороге. В середине пути мы сделали проверку связи. Когда мы пришли, Кукконен