молодёжь.
Поразили меня сводчатые стеклянные потолки – придумка самой Цветаевой. Ей в любое время хотелось видеть небо.
Старинное зеркало – таинственный предмет, хранящий многие годы в своём Зазеркалье образ хозяйки. Глядя в него, невольно ощущаешь встречный взгляд серо-зелёных глаз Марины.
Хочу у зеркала, где муть
И сон туманящий,
Я выпытать – куда Вам путь
И где пристанище.
Прикоснувшись так ощутимо к образу Марины Цветаевой, побывав у неё сегодня в гостях, я поняла, что несмотря ни на какие обстоятельства тех лет, она была счастлива в этом доме.
Уходила я со светлой душой и мыслью – встретиться вновь.
Марине Цветаевой[1]
Ветра дикие пляски на крышах,
Ливень майский. Вселенский потоп.
Я к Тебе пробиваюсь, слышишь?
Через водный и людей поток.
Сердце сжалось, но вдруг пружиной
Может вырваться. Ох, как боюсь!
На свиданье к Тебе, Любимой,
Будто молния в небе, стремлюсь.
Понимаю, не ждёшь, не рада –
Одиночество вдруг нарушу.
Нипочём ураган-торнадо,
Поспешу открыть Тебе душу.
Распахнёшь заветные покои:
Своды, лестницы, окна, крыши.
Знаю, тайн мне не откроешь,
Но мы стали чуточку ближе.
Я была здесь, Тобой дышала,
Исстрадалась до исступления.
Каждый день я Твой проживала,
Каждой клеточкой чувствуя время.
Уходила… На небе солнце
В споре с радугой заиграло,
Душу высветило до донца.
Я сегодня другою стала.
2019 год, октябрь.
Я В ПАРИЖЕ. ВПЕРВЫЕ.
«Я сегодня увидела Тебя!.. Ты всё так же красив, молод, ярок, нежен и любвеобилен. Говорят, Тебе две тысячи лет… А, и пусть говорят! Они не видели Тебя… Бесспорно, первая Твоя мадам – La Tour Eifef l. Она в течение многих и многих лет сохраняет свой шарм и красоту, вероятно, потому что каждую ночь, когда всё вокруг погружается в сон, успевает пробежаться по Елисейским полям и выбрать себе супермодные сапожки и очаровательную шляпку в их бутиках…»[2]
Я хочу затеряться в Париже,
Удиви, очаруй, забери.
Пусть меня листопадом двустиший
Осень кружит в садах Тюильри[3]
…
И многое ещё, что удивляло в Париже дочь калмыцких степей.
Месяц, когда «красною кистью рябина зажглась», месяц Марины Цветаевой, привёл меня на свидание именно к ней.
Произошло это нестерпимо ожидаемо, молниеносно и с тихим ликованием. Написала столько несвязных слов, пытаясь описать своё состояние в тот день.
Ванв. Улица Жан Батист Потэн, 65.
Последнее предместье Парижа для Марины Цветаевой.
Тихая улица, каштан перед окнами, куст бузины, воспетый в её стихах.
Как всё это удалось сохранить, а вернее воссоздать Флорану Дельпорт?