должным образом не выясняются и не оцениваются. В результате подчас остаются без проверки (даже при наличии к тому оснований) вопросы об эмоциональном состоянии лица в момент совершения преступления, а также о возможности нахождения его в состоянии необходимой обороны [82, 16, 19].
Между тем состояние необходимой обороны, как и сильного душевного волнения, вызванного неправомерными действиями потерпевшего, «существенно изменяет криминологическую и уголовно-правовую природу содеянного и поэтому является определяющим признаком для квалификации» [52, 256–257]. Речь идет о применении ст. 104, 105, ПО, 111 УК РСФСР либо вообще об исключении уголовной ответственности, если лицо находилось в состоянии необходимой обороны и не превысило ее пределов (п. 2 ст. 5 УПК РСФСР).
Необходимо повысить требовательность к качеству предварительного следствия по делам, связанным с применением рассматриваемых институтов (см., например, п. 16 постановления Пленума Верховного Суда СССР от 16 августа 1984 г. «О применении судами законодательства, обеспечивающего право на необходимую оборону от общественно опасных посягательств»). В частности, при наличии оснований надо привлекать к ответственности лиц, противоправные действия которых провоцировали состояние аффекта либо отражались обороняющимся.
Значительное число ошибок, допускаемых следователями органов внутренних дел, связано с квалификацией умышленных телесных повреждений различной степени тяжести.
Отдельные ошибки обусловлены некритическим отношением к заключениям судебно-медицинской экспертизы, неправильным толкованием общесоюзных Правил судебно-медицинского определения степени тяжести телесных повреждений (1978 г.). Имеют место ошибки при определении длительности расстройства здоровья в результате причинения телесных повреждений. В качестве критерия здесь выступают лишь объективно необходимые сроки лечения. Если же оно неоправданно затянулось или, наоборот, преждевременно закончилось, нужно исходить не из фактического, а из объективно необходимого срока, устанавливаемого заключением специалистов [91, 603].
При квалификации умышленных телесных повреждений следователи, как правило, исходят из фактически причиненного здоровью потерпевшего вреда. Это оправдано лишь при так называемом неопределенном (неконкретизированном) умысле. Существенное значение здесь имеет установление содержания и направленности умысла виновного. Если умысел прямой, определенный и направлен на причинение тяжкого телесного повреждения, а в результате нанесены повреждения менее тяжкие или легкие, речь должна идти о покушении на более тяжкое преступление (ч. 2 ст. 15 и ч. 1 ст. 108 УК РСФСР). В следственной же практике такая квалификация встречается исключительно редко.
Серьезным нарушением законности, разновидностью очковтирательства является распространенная практика квалификации преступления по ч. 2 ст. 108 УК РСФСР,