решения по уголовным делам. В силу этого такие взгляды, как только стало возможным, в период «оттепели» (конец 50-х – начало 60-х гг. прошлого столетия) были подвергнуты суровой, но справедливой критике[66]. В последние 30–40 лет в советской, а впоследствии и российской уголовно-процессуальной науке и практике утвердилось мнение о том, что органы предварительного следствия и суда не только могут, но и должны, обязаны установить объективную истину по каждому уголовному делу и, как следствие этого, прийти к единственно правильному, достоверному выводу об обстоятельствах, которые подлежат доказыванию по уголовному делу[67]. В противном случае не исключается возможность не только незаконных и необоснованных арестов, привлечения к уголовной ответственности, но и осуждения, о чем сообщалось в литературе. Одним из предназначений уголовного процесса в соответствии со ст. 6 УПК РФ 2001 г. является «защита личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод». Из практики правоохранительных органов должны быть полностью исключены необоснованные задержания и аресты, незаконное привлечение граждан к уголовной ответственности, фальсификация материалов дел и другие недозволенные методы. Каждый такой случай следует расценивать как чрезвычайное происшествие с соответствующими строгими выводами. Только такой подход к проблеме объективной истины, возможности и необходимости ее установления по каждому уголовному делу является непременной гарантией конституционных прав и свобод человека и гражданина.
Вместе с тем вызывает тревогу полное отсутствие в УПК РФ 2001 г. какого-либо упоминания об истине. Категория «истина» предана забвению. Нет ее при формулировании назначения уголовного процесса (ст. 6 УПК РФ), тех задач, которые призвана решать в области криминальных отношений правоохранительная система; из числа принципов уголовного процесса исчезло требование о необходимости всестороннего, полного и объективного исследования обстоятельств расследуемого или разрешаемого уголовного дела; вводится институт «судебной сделки», совершенно не требующий того, чтобы суд (судья) исследовал все обстоятельства совершенного подсудимым преступления и тем самым познал по уголовному делу истину и т. д.
Такое отношение законодателя к истине означает, что в практической деятельности ее и не надо устанавливать, достаточно лишь высокой (весьма аморфное слово. – Авт.) степени (сугубо субъективная оценка. – Авт.) вероятности возможной виновности лица в инкриминируемом деянии, чтобы считать его вину доказанной[68]. Но это может привести к возрождению идей А.Я. Вышинского и ему подобных, к новому витку незаконного осуждения, что не должно и просто не может иметь место в демократическом правовом государстве (ст. 1 Конституции РФ). Естественна и та тревога, которая возникла в связи с таким отношением законодателя к проблеме истины. Думается, что законодатель изменит свое отношение к истине; правда всегда торжествует.
При рассмотрении характера установленной по делу объективной