Он уже забыл, как пугает людей сморщенный отросток. Они готовы разбегаться, завидев обнаженного, побросав все. Крики, вопли. Собраться под стенами храма, хватая любое доступное оружие. Желательно – камень. Никто не хочет прикасаться к чудовищу.
В темноте, накалываясь на жалящие камни, срезанные под основание стебли, Назгал добрался до деревни. Он не знал, что за простаки живут здесь. Знакомы они с ведьминым культом или нет.
Это нисколько не беспокоило чужака.
Забыл он и о том, что простакам потребен сон. Мгновение, позволяющие забыться. Закрыть глаза и не видеть мир, наполненный тяжелой беспросветностью.
Старые дороги, две колеи в ней. Настолько глубокие, что любая телега сядет пузом, проходя здесь. Повозки приходилось разгружать, перенося товары на себе, ломая спины и разрывая связки. Телега дороже чьей-то спины. Чтобы ее построить нужно затратить больше усилий. Человек мастерится проще.
Запах дыма смешивался с вонью человеческого жилья: навоз, моча, пот. Где-то поблизости лесопилка. Тянет свежими опилками, отбирающими влагу из воздуха.
Даже местным приходилось держать скотину. На торговле древесиной не выжить. Всегда чего-то не хватает. Родившийся за лето лишний рот, поглощает тысячу яиц, взамен не производя ничего кроме ора.
Телега хотя бы перевозит товар.
Едой не пахнет. Что нисколько не удивило Назгала. Он помнил, что в родной деревне запах еды прятался под толстым слоем. Словно жители скрывали от соседей, что у них сегодня случится ужин.
В темноте угадывались бледные стены домов. Некоторые оказались двухъярусными. Незнакомая Назгалу конструкция, но это его нисколько не интересовало. Познавать человеческую природу не требуется, ведь все очевидно.
Высокие ограды, чтобы куры не сбежали. Массивные калитки. Старые горшки, вылепленные не на гончарном круге, украшают гнилые зубы ограды. Нет тех украшений, что развешаны в деревне ведьм. Нет черепов, чьи белые лики указывают путь в безопасное место.
Неровные кувшины, пустые внутри, рассеченные трещинами, словно говорили прохожим: здесь нечем поживиться.
Зеленая трава у основания забора пыталась взобраться по жердинам. Слишком близко расположена к ограде, чтобы мелкий скот мог ее выесть. Опоры калитки подпирал колотый песчаник. Его же использовали для строительства фундамента всякого дома. Дерево старались беречь даже в этом краю.
Назгал перебрался через ограду, не желая тратить сил на ее открывание. Он не боялся шуметь, привлекать к себе внимание. Обнаружат его простаки или нет – об этом чужак не заботился.
Тропинка к дому выложена песчаником, на котором подмерзали комки глины. Напоминающие след от крупного рогатого скота. Комки пахли землей, влажной травой. В них отпечатались следы деревянных башмаков. Слишком непохожие на человеческие следы, незнакомые Назгалу.
В родной деревне обували мокроступы из тростника. След они оставляли своеобразный. Быстро разваливались. Зато нога защищена от влаги и грязи. Защищена обувь, которую не так просто купить