на Кавказе и теперь всю нерастраченную материнскую нежность она направила на племянницу, которой тяжело пришлось в этой жизни. На них еще лежал уход за кузиной, матерью Кати, которую разбил паралич после того, как сына отправили на каторгу.
Как-то давно осознав в себе особые способности, которые передавались по женской линии в их семье, она решила помочь свершить Великое Правосудие. Когда-то ее предки вызывали духов Великих Воинов прошлого, которые и должны были покарать, и, как правило, плата была очень большой. Но сейчас все шло совершенно по-иному, и это ее напугало. Дух Воина, которого она вызывала, оказался совсем и не духом, а реальным живым человеком, только живущим в другом мире. Она посмотрела ему в глаза и почти все поняла: офицер, отверженный, брошенный, но не сломленный и, главное, на нем нет невинной крови, хотя при необходимости он сможет легко и не задумываясь забрать жизнь врага. Как раз то, что нужно. Но после сегодняшнего разговора она была очень озадачена: такое чувство, что сейчас она разговаривала с дознавателем полиции, а не воином, и главное – блеск глаз волкодава, вышедшего на след волка-убийцы, его утробное довольное рычание. Это она почувствовала, и это не то чтобы пугало, но не оставляло равнодушным, хотя вон как Катерина испугалась.
– Катюша, ты так ничего и не поняла?
– Не очень, вы же понимаете, что для меня это все необычно и страшно. Грех какой с духами якшаться.
– Это не дух.
– Как?
– Человек из другого мира, причем умный, обученный, знающий и готовый идти к поставленной цели. И главное…
– Что, тетя?
– В своем мире его ничего не держит. Его там предали и оболгали, как твоего отца. Лучшего мстителя, который беспристрастно во всем разберется, искать не надо. Я чувствую, что Бог на нашей стороне.
– Почему вы так решили, тетя?
– Вопросы. Четкие, конкретные, продуманные, и у него уже есть путь, которым нужно искать. А ведь ты подумай, тот Штомпель-то уже полковник и тоже был на Балканах, где-то при штабе. Вот он как раз и мог твоего батюшку оговорить.
– А Ушедший, шаманы…
– Ты не поняла? Да глумился он, так по-доброму. Там рядом с ним еще кто-то был, тоже непростой и сильный, но добрый, вроде лекарь. Это чувствовалось. А наш дух скорее перед другом красовался.
– И что нам дальше делать?
– Звать каждый вечер и, как будет возможность, просить помощи. Что-то мне говорит, взяли мы с тобой, доченька, большой груз, как-бы не надорваться.
Раздалось легкое жужжание и часы-кукушка начали отбивать время. Хозяйка вздохнула, поднялась и проговорила:
– Пойдем, надо матушку твою обмыть, переодеть и покормить перед сном.
А сама думала: «Он Моровицкого генерал-лейтенантом назвал, хотя тот только-только полковника с трудом получил. Так, получается…» Она не стала даже в голове продолжать пришедшую мысль, потому что от всего открывшегося ей самой становилось не по себе.
Уже под утро профессор снял с меня холтер и тонометр, тщательно, почти дословно записал полученную информацию и ушел к себе в кабинет, готовить