не стал спорить Гуолианг.
– И какую-то рыбу?
– Чудовище! – Тут Гуолианг был непреклонен. – Не может у рыбы быть такой морды. И вся она – как отполированная, металлическая. Тьфу!
– Что-нибудь ещё? – поинтересовался я.
– Нет. Он сидел и смотрел на эту тварь, не отрываясь.
– И отказался называть имена, – кивнул я. – Кажется, Кианг нас засёк.
– Что? – вытаращился на меня Гуолианг. – Как такое возможно?
– Не забывай. Этот человек был чернокнижником. Что он умеет – большой вопрос.
Гуолиангу этого хватило, он опустил голову, задумавшись. А вот Дэйю вцепилась в меня взглядом.
– Что за «чернокнижники»? – спросила она. – Ты их уже упоминал.
Пришлось объяснять. Хотя трудно объяснить то, о чём сам ничего толком не знаешь. Орден чернокнижников умел хранить секреты, которые однажды, в совсем небольшом количестве, просочились наружу. Это были буквально капли, но их хватило, чтобы мир вздрогнул.
Пожалуй, самое определённое, что можно было сказать о чернокнижниках – они существуют. Всё остальное в той или иной степени было домыслами и фантазиями. Орден не стремился что-либо объяснять. Информацию слила, как водится, одна «паршивая овца», которая быстро перестала существовать. Лет сто назад тем бы всё и закончилось, но в эпоху интернета то, что однажды где-то мелькнуло, обретало вечную жизнь.
Обстоятельства смерти разговорившегося гражданина вызвали ужас и недоумение у всех, кто был к ним причастен. Он признался в нескольких нераскрытых убийствах (как потом предполагали – специально, чтобы его взяли под стражу) и оказался в одиночной камере под строгой охраной. Там он провёл ровно одну ночь. А утром надзиратель открыл дверь, и его немедленно вырвало. Мистические знаки на полу и стенах, кровь, чёрные свечи, и то, что осталось от предателя – не так уж много.
Камеры слежения, расследование – всё пошло прахом. Пришлось признать, что кто-то проник в запертое, охраняемое помещение и провёл там обстоятельный ритуал, никуда не торопясь. После чего так же спокойно исчез. Разумеется, бывали случаи, когда неугодных свидетелей устраняли, подкупив охрану, или ещё какой-нибудь хитростью. Но здесь было иначе. Убийца не ограничился ударом заточки в сердце или печень. Тот, кто это сделал, чувствовал себя хозяином мира, для него не существовало законов и правил, ему неведом был страх. И, судя по всему, он действительно мог позволить себе ничего не бояться.
На двоих чернокнижников удалось выйти. Опергруппы, выехавшие на задержание, не вернулись. Подозреваемые исчезли. Именно тогда и был распространён приказ: стрелять как минимум трижды, а лучше – выпустить всю обойму, и только потом кричать: «Ни с места! Полиция!». В случае с чернокнижниками это была единственная стратегия, обеспечивающая хоть какие-то шансы. Если в этом мире правительство Китая подняло лапки перед кланами с их могучими избранными, то моё правительство, в моём мире, продолжало сопротивляться чернокнижникам всеми способами.
Правда, им и не поступало предложений о сотрудничестве. Наверное… Сказать по