отдельными табунками, каждая у своей конюшни.
На середину двора к блестящему аналою мелкой рысцой трусит деревенский священник.
Василий кладет на аналой икону великомученика Георгия Победоносца. Сенька медленно разматывает длинный бич и быстрым рывком выбрасывает в сторону руку. Бич извивается змеей и оглушительно щелкает над самой головой священника. Батюшка вздрагивает, приседает и недружелюбно посматривает на пастуха.
Кобылы сгрудились в один большой табун. Начался молебен. Проглатывая концы, священник гнусавит малопонятные слова. Первый ряд маток стоит перед самым аналоем. Старые, опытные кобылы, пользующиеся уважением в табуне, стоят в этом ряду. Они задумчивыми, влажными глазами смотрят на священника в блестящей парчовой ризе и в такт его возгласам раскачивают головами. Дальше матки помоложе. Здесь уже меньше покоя. Кобылы поминутно задирают головы кверху и с громким храпом тянут влажный, густо сдобренный ладаном воздух.
У самых конюшен, сзади, кобылы сбились в нестройную кучу. Они сильно отличаются от стоящих впереди: ярче блестят глаза и торопливее, резче движения. Тела их стройны, и из-под кожи проступают не успевшие окончательно заплыть заводским жиром мускулы. Жеребята под ними выглядят случайными и чужими.
Это – молодежь. Кобылицы, впервые ставшие матерями. Их тела хранят еще следы ипподромной тренировки, а движения не утратили напряженной нервности, приобретенной в недавних боях.
Они ни минуты не стоят спокойно: топчутся на месте, фыркают, вертятся и громко, нетерпеливо ржут.
Сеньке надоел молебен. Он искоса поглядывает на священника. Ему тоже хочется скорее очутиться в поле.
Даже старый мерин выражает признаки нетерпения: Он выгибает шею, косит глазом на кобылиц и топает ногами, как заправский жеребец. Сенька разбирает по статьям коня под великомучеником на иконе.
«Конек слабоват, бабки мягкие и саблист, – решает он. – Мой, хоть и старый, а этому на короткой дистанции полверсты фору дать может».
Струя холодной воды мешает дальнейшему изучению святого коня. Молебен кончился. Священник, не жалея воды, обильно кропит ею пастуха и табун.
Сенька вытирает рукавом лицо и щелкает бичом.
Вперед табуна выходит Злодейка. Она – многолетний признанный вожак. Рядом с Злодейкой трусит крупный жеребенок. Землисто-бурая шерстка отросла на нем и завилась локонами. На спине обозначилась коричневая полоса. Жеребенок вырастет гнедой.
Рассвело. Бледный, худосочный месяц повис на очень высоком и чистом небе. Тонкий, прозрачный слой тумана медленно, нехотя отрывается от земли. Роса крупная, тяжелая, серебристая. Листья и травы набухли, отяжелели от росы и не в силах шелохнуться. Большой луг кажется покрытым толстым, жирным слоем ртути. Скоро покажется солнце. Тишина.
Но вот, приминая траву, из-под пригорка выскочил жеребенок. Высоко подбрасывая тонкие, точеные ноги, он бешеным галопом несется по лугу. Жесткие стебли щавеля хлещут его по ногам. Его маленькая породистая