все еще дико сухо.
Вдруг чувствую влагу на губах. Кажется, какая-то марля прикасается к ним. В рот попадает буквально пара капель воды. Мало. Чертовски мало.
– Оближи губы. Пока достаточно.
Голос грубый, командный, но я слушаюсь.
Становится чуть лучше, но все равно до дикости пить хочется.
– Спасибо.
Блин, когда этот наркоз уже выветрится? Чувствую себя отвратительно.
В следующую секунду снова ощущаю прикосновение, но теперь уже к запястью. Не больно, но так… как-то волнительно.
Открываю глаза. Этот доктор. Кирилл Александрович. Я вижу его силуэт. Ого, что-то он очень сильно высокий и широкий в плечах. Сейчас без маски, но в этой полутьме его лицо плохо видно.
Он взял мою руку и зачем-то приложил палец к запястью. Да он же… пульс мой считает, смотря себе на часы на правой руке. Такие черные и строгие. Бликами переливаются.
Замираю, когда мужчина прикасается к моей нежной коже теплыми пальцами. Губу только прикусываю и наконец могу выдохнуть, когда он молча отпускает мою руку.
Поднимаю на него сонные глаза.
– Кирилл Александрович, я помню, что не спала на операции. Я ничего лишнего не говорила?
– Нет, Джульетта. Нормально все. Отдыхай.
Даже в этой полутьме я замечаю блеск его глаз, а еще, кажется, у него темные волосы и короткая щетина. И красивый он, кажется.
Ой, голова что-то вообще не соображает, и я устало прикрываю глаза.
Надеюсь, врач прав и я не говорила под наркозом ничего дурного. Я вообще-то воспитанная девочка и не стала бы нести всякую чушь. Ну, теоретически.
После этого мужчина выходит, а я, кажется, засыпаю, отчаянно надеясь на то, что мне просто приснилось, будто я доктору этому в любви признавалась прямо на операционном столе.
***
Эта ночь кажется мне очень долгой. Просто-таки до невозможности. На этот раз я просыпаюсь резко. От жгучей, невыносимой боли в ноге, которая, кажется, отдает мне прямо в мозг.
Слезы мгновенно подступают к глазам. Хочу встать, но не могу. Тело уже вроде бы не такое парализованное, и я чувствую свои ноги, но подняться все равно не могу.
– Больно… Мне больно!
Всхлипываю. Говорю это вслух, но рядом никого нет.
Двери моей палаты закрыты. Сквозь полупрозрачное стекло я только вижу свет, доносящийся из коридора. Датчики над моей головой периодически пищат, но сейчас мне не до этого совсем. У меня нога болит. Сильно. Господи, не могу, не могу терпеть.
– Медсестра! Подойдите, – мой слабый голос разрывает ночную тишину, но никто не откликается. Осматриваюсь по сторонам. Это похоже на небольшую одиночную палату с крохотным окном. Рядом со мной куча каких-то проводов и трубок. Я лежу на кровати и испытываю просто огненную боль в этот момент.
– Помогите! Ну хоть кто-нибудь.
Сил на то, чтобы кричать громче, просто нет, а мой слабый голос, кажется, никто не слышит.
Боль в ноге постепенно усиливается. Я стискиваю зубы и терплю, проваливаясь в дремоту, но, кажется, уже через час снова просыпаюсь и чувствую себя хуже. Больно. Не могу терпеть. Это невыносимо