вампира, да и те в другом конце. К тому же они не смотрели в ее сторону. Нора провела мать на нужную платформу, надеясь, что быстро подъедет поезд маршрута № 4, 5 или 6. Она придерживала руки матери, стараясь, чтобы объятие выглядело естественным.
Вокруг, как и в прежние дни, стояли пассажиры, приехавшие из пригорода. Кто-то читал. Некоторые слушали музыку с портативных проигрывателей. Не было только мобильников и газет.
На одной из колонн, к которым прислонялись люди, висело полицейское объявление «Разыскивается» с изображением Эфа – копией фотографии с его старого удостоверения. Нора закрыла глаза и безмолвно выругалась в его адрес. Именно его они ждали в морге. Норе там не нравилось – не потому, что она была брезглива (уж в этом ее никак нельзя было обвинить), а потому, что здание представлялось слишком доступным. Гус (в прежней жизни гангстер, который после судьбоносной встречи с Сетракяном стал для них близким товарищем по оружию) вырыл себе нору под землей. А у Фета был остров Рузвельта, куда она сейчас и направлялась.
Как это похоже на Эфа. Гений, добрый человек, но всегда опаздывает на несколько минут. Вечно он несется как сумасшедший, чтобы успеть.
Из-за него она осталась там еще на один день. Из неуместной преданности – и да, возможно, из чувства вины – Норе хотелось наладить с ним взаимопонимание, встретиться, убедиться, что с ним все в порядке. Стригои вошли на первый этаж морга; Нора набирала текст на одном из компьютеров, когда услышала звон стекла. У нее хватило времени найти мать – та спала в кресле-каталке. Нора могла бы убить вампиров, но тем самым выдала бы свое местонахождение и убежище Эфа – все это стало бы известно Владыке. А в отличие от Эфа она была человеком слишком ответственным и не хотела ставить под угрозу их союз, предавать его.
Предавать его, раскрывая Владыке, – вот что она имела в виду. Потому что Эфа она уже предала, изменив ему с Фетом. Предала Эфа, но союз сохранила. Она чувствовала за собой огромную вину, но опять же – Эф всегда опаздывал на несколько минут, что доказал и на этот раз. А она всегда так много терпела (слишком много, в особенности учитывая его пристрастие к алкоголю) и теперь стала жить полностью для себя.
И для матери. Она почувствовала, что старуха вырывается, и открыла глаза.
– У меня волос попал на лицо, – сказала Мариела, пытаясь движением головы избавиться от него.
Нора быстро оглядела ее – ничего. Она сделала вид, что увидела выбившуюся прядку, и на мгновение отпустила руку матери, чтобы отвести волосы с лица.
– Убрала, – сказала она. – Теперь все в порядке.
Но по тому, как заерзала мать, Нора поняла, что уловка не сработала. Мариела попыталась сдуть волосок.
– Щекочет. Отпусти-ка!
Нора почувствовала, как две-три головы повернулись в их сторону. Она отпустила руку матери. Старуха провела ладонью по лицу, потом попыталась сбросить капюшон.
Девушка тут же накинула капюшон ей на голову, но на какое-то мгновение неухоженные волосы старухи сверкнули предательской сединой.
Нора услышала, как