полке. – Тянусь за ней, чуть касаясь его плеча. – Вот. – Даю ему в руки. Он откладывает первую книжку обратно на полку – она стояла не там, ну да ладно, потом переставлю, – и пристально изучает ту, что я дала.
– Гийом Мюссо «Потому что я тебя люблю», – читает он.
– Моя любимая.
– Да ты у нас романтик.
– На самом деле, там больше про психологию, но соглашусь, да, я романтик. Надеюсь, в этом нет ничего плохого, – робко роняю я.
– Шутишь? Это же прекрасно. Ты прекрасна. Обязательно прочту эту книгу, – заявляет он и ставит обратно, на прежнее место. Спасибо, что запомнил. Поворачивается ко мне и говорит:
– Теперь я понимаю, почему ты и мысли не допускаешь, чтобы переехать отсюда.
– Да. Это самое лучшее место на всем белом свете. Ты еще не видел сад, он огромный и безумно красивый. – Я подхожу к окну с видом на ночную, непроглядную темень. Щурюсь в попытках что-либо разглядеть за стеклом, но вижу лишь темные силуэты кустарников и сумрачные треугольники вечнозеленых хвойных деревьев. Перевожу взгляд на стоящего рядом Игоря. – Обязательно как-нибудь покажу тебе его. Чтобы лицезреть, необходим дневной свет и… лучше, конечно, увидеть его летний наряд, но осенний сад – тоже ничего.
– Верю… Я так понял, ты здесь живешь не так давно. Переехали? – предполагает он, наморщив лоб.
– Да, год назад. После смерти отца. Я унаследовала этот дом от него. У него была еще строительная фирма, но… ее изъял банк. Остался только этот дом. И мы с мамой практически сразу переехали сюда, так что… никакая я не богатенькая барышня. Как-то так.
– Мне жаль, – с искренним сочувствием произносит Игорь.
– А мне нет. Ведь я переехала в дом своей мечты.
Он так нежно смотрит на меня, что одними своими глазами окутывает меня теплом, словно пледом, и я согреваюсь.
– Тоже верно. Значит, вы с мамой жили отдельно? Родители развелись?
Сажусь на кровать, он опускается рядом.
– Да, отдельно. Нет, не развелись. Они даже не были женаты. Так вышло, что я плод случайной связи. Отец, конечно, поначалу помогал с деньгами, раз в несколько недель виделся со мной. Но всё это продолжалось ровно до моего тринадцатилетия. Не знаю, что случилось, но больше я его не видела… Порой прихожу к мысли, что не знала его, как человека. Его настоящего. А главное – он так и не смог стать мне близким человеком. Не стал тем, чья смерть отдается болью в сердце. При мыслях о нем, увы, я не чувствую горечь потери. Лишь легкую грусть. Хоть и пытаюсь сохранить здесь всё… всё так, как было при нем. Я даже не позволяю маме продать все эти антикварные вазы, что стоят по всему дому. Я их, если честно, терпеть не могу. Но это память об отце. Хоть какая-то… Глухая память, что въелась пятном в голову и не дает покоя.
Игорь терпеливо ждал, пока я выговорюсь. И когда я заканчиваю свой монолог, он крепко обнимает меня.
– Понимаю. Ты молодчина, ты всё правильно делаешь. Но необходимо отпустить ситуацию и жить дальше. Ты очень впечатлительная, я это уже понял. Пытаешься видеть хорошее даже в тех, в ком не следует. Однако это хорошее качество, так что не теряй его.