мне, – повторил он, – что не станешь сама искать Стружечную ведьму.
Лесная ведьма шла через лес и пела.
Птичий щебет и возня мелких лесных зверюшек замирали, как только раздавалось это странное, заунывное пение. Белки забывали о собранных орехах, роняя их на землю и торопясь убраться как можно дальше от этих звуков. Молодая лань застыла на месте, дрожа всем телом, как будто попав под прицел охотника, и не смела шелохнуться, пока ведьма не скрылась из виду. Только деревья, зачарованные пением, жадно склонялись к широко распростёртым рукам.
Тихое жужжание с отчётливым хлопком привлекло её внимание. Она прекратила пение ровно настолько, чтобы рассмотреть маленький плетёный оберег, подвешенный на дубовом суку и лопнувший пополам, так что обрывки нитей затрепетали на ветру, как остатки паутины, прежде чем упасть на землю. У здешних попрыгушек не было против неё ни малейшего шанса. Она это знала, и они это знали. Вот почему они удирали в дальние чащобы, ещё не покорившиеся её чарам. Однако совсем скоро она завладеет всем этим лесом. Как-никак это её дар.
Ведьма покрутила головой, сердито кряхтя из-за треска и хруста. Она провела пальцами по шее и совсем не обрадовалась, найдя кожу ещё более дряблой и обвисшей, чем нынешним утром. В последнее время ведьма слишком напрягалась, вынужденная трудиться на пределе возможностей. Старые кости утомлялись гораздо быстрее, чем когда она была моложе на несколько сотен лет. Чем старее кости, тем более мощное волшебство требуется для их обновления, для того, чтобы кожа оставалась упругой, а светлые волосы отливали чудесным блеском. Вот почему ей был так необходим толчёный рог единорога: старые запасы Стружечной ведьмы давно подошли к концу.
Однако её усилия оправдаются, уверила она себя и снова запела. Уже скоро ей будет принадлежать не только этот лес. Скоро, когда лорда Элитора сломит отчаяние или когда его чары ослабеют, она станет полноправной владычицей Семи Сестёр. И в качестве нового тёмного лорда получит власть над укрытием единорога. Когда она его поймает, ей больше не придётся беспокоиться о потере сил.
Ну, по крайней мере, на ближайшие полторы сотни лет. Ведь у чар вечной юности жуткий аппетит.
Клементина осторожно закрыла дверь в отцовскую мастерскую. Девочка потёрла красные опухшие глаза, откинула с лица волосы и чуть не налетела на комок чёрной шерсти. Опять этот барашек! Каким-то чудом он смог сюда пробраться – он что, умеет и по лестницам лазать? – и теперь очень серьёзно смотрел на неё.
– Ты ведь собралась нарушить его правила? – проблеял он гнусавым дрожащим голосом.
– Тсс! Брысь отсюда! – Клементина испуганно оглянулась на дверь: она была плотно закрыта и надёжно заперта. Отец заболел, но не оглох, и ему вовсе незачем знать, что дела на ферме настолько плохи, что заколдованный барашек уже шастает по всему замку.
Клементина погнала его прочь по коридору.
– Надо полагать, ты успел всё подслушать, – сердито заметила она. – И с чего это ты взял, будто я не стану ему подчиняться?
– Я уже видел у тебя этот