жизнь свою
Родным собратьям в диком поле.
И вновь славянская мечта
Сработала надежно,
Тысячелетия всегда
Встречали нас тревожно…
Видит цель
Как трудно чувства обнаружить
В обычных, будничных делах —
Так трудно цели обналичить
В своих непрошенных стихах.
Когда же все-таки растает
Слепая ночь в его душе,
Он, не смотря, всегда узнает,
Какая цель на вираже.
Она сидит в прицеле пушки,
Им наведенной на врага,
Она щекочет на макушке
И галопирует бойца.
Пороги министерств и ведомств
Вручную он пересчитал,
Сто раз чиновника не предал,
«Откаты» скользкие не брал.
Он в Южной Африке работал,
В Китае лекции читал,
В Сахаре обливался потом,
В Париже сладостно мечтал…
Он видел цель по жизни в целом —
Проградови́ть потомкам след,
И нарисованное мелом
Не смоют черти за сто лет…
90-е годы
На этом хрупком переломе
Мир лихорадило везде.
И Русь была почти что в коме
На радость недругам извне.
Но государство развернулось
Своей глубинною душой
И осторожно потянулось
К забытой истине простой…
Исток, закатанный в бетон,
Стал пробиваться властно,
Мир ошарашило, что он
Еще был жив негласно…
Родине
Способностью любить не обделен,
Просматривая пленку времени,
Я слышу колокольный звон
Как вековую тяжесть бремени…
Куда зовет он – этот звон,
Предупреждает или манит?..
И вот уже Восток прощен,
И на Балканах душу ранят…
Россия – Золушка моя!
Ты сдюжишь лживые наветы!
Многотерпенью на века
Заложат длинные куплеты.
Позволь спросить мне у тебя:
«Где красная черта победы?»
……………………
«А ты глотни Российской веры
И будешь знающим тогда…»
Маленькая поэма
Далекий предок наш в Париже
Стрелял в Бастилию легко,
Его во сне, бывает, вижу,
Как он, смеясь, дает нам визу
В «Святое Братство» – комильфо.
Мой дед по матери, Врублевский,
Попал под бериев топор
За то, что якобы Пилсудский
Имел с ним тайный договор…
Как сын России незлобивой,
Ее духовность сберегу,
И нарратив тот злой, спесивый
Я в дом российский не впущу!
Любовь и свет Христа веками
Парит над Родиной моей,
И сам народ теперь делами
Ваяет будущее ей.
Но как ни вспомнишь, все ж обидно,
Что род славянский не в миру,
Хотя давно