че, оно того стоило? – произнес он нарочито грубым голосом.
– Эта старая стерва хочет навсегда повязать меня со своим недоумком, – недовольно ответила Люся сиплым, прокуренным голосом.
– Че конкретно сказала? – Мужчина был немногословен.
– Сказала, что я до самой пенсии буду с ним.
– Да ну?
– Ну да. А еще сказала, что я должна буду делиться с ним деньгами.
– Какими еще деньгами?
– Ну теми, что дадут за почетную грамоту.
– Грамоту?..
Разговор о каких-то шальных деньгах и грамотах моментально пробудил в нем любопытство, и мужчина наконец перевел взгляд на Люсю. Он накрыл своей грубой, покрытой шрамами от многочисленных порезов ладонью нежное колено девушки. Люся кокетливо поправила полы халата на оголенных розовых ляжках.
– И много денег дадут? – игриво спросил он.
– Костик, это же губернаторская награда. Я думаю, очень много денег, – глядя куда-то в потолок, соврала Люся, набивая себе цену.
Костик облизал пересохшие тонкие губы и шумно сглотнул… На самом деле мужчину звали Кшиштоф, а фамилия у него была Шкурко. Но столовский народ для простоты называл его на свой лад – Костя. А некоторое звали его просто Кость, что удачно сочеталось и с его фамилией, и с профессией мясника. Но Кшиштоф не обижался на это. Его вообще мало что заботило в этом мире, кроме мяса, денег и еще некоторых вещей, приобретаемых за эти самые деньги, что тешили его гордыню и приносили чувственное удовольствие.
Двигаясь вверх по шершавому бедру поварихи, рука мясника скрылась под халатом.
– Большим людям – большие деньги, да, Люсёк?
Люся хихикнула, как гадкий ребенок:
– А что? Достойная девушка должна жить достойно.
Аппетитные формы поварихи не оставили мясника равнодушным. Он снова распалился.
– Иди ко мне. – Костик грубо обнял ее за то место, где обычно у стройных женщин находится талия, и с легкостью привлек к себе.
Люся, охнув, припала к груди Костика. Их губы слились в страстном поцелуе. Неожиданно Люся отстранилась от Костика, упираясь рукой во что-то твердое внизу его живота.
– Ты меня любишь? – капризным голосом спросила она, начав поигрывать Костикиным все более затвердевающим и распрямляющимся предметом. – Или ты любишь только деньги?
– Люсёк, да я тебя просто обожаю! Я даже без тебя… я… я не представляю себя!.. Ну а деньги есть деньги…
Костик, продолжая одной рукой бродить под Люсиным халатом по ее обширной огузочной части, свободной рукой ловко расстегнул все четыре пуговицы. Туго обтянутая халатом плоть поварихи буквально вырвалась наружу – ее небольшие, высокие груди и объемный живот как будто только того и ждали. Халат распахнулся так же, как лопается кожура на переваренной сардельке, и Костик сорвал его с Люси, скомкал и отбросил в сторону. Люся предстала перед Костиком беззастенчиво обнаженной, во всем