руки, горячие и сильные, так правильно лежали сейчас на моей талии, обжигали через ткань пиджака, и сразу накатывало то же самое ощущение, как шесть лет назад, в новогоднюю ночь, когда я удивлялась, почему у меня такие неправильные Деды Морозы? Огненные…
Саня, очевидно, ощутив мое дико колотящееся сердце, бережно придерживал за талию, без какого-либо секс-намека, просто чисто по-мужски помогая слабой женщине, готовой свалиться в исцеляющий обморок. Его можно было понять: кому охота возиться тут, в тесном помещении, с больной дамочкой? Тем более, кто его знает, вдруг у меня вообще приступ удушься начнется… При клаустрофобии бывает такое…
– Не волнуйтесь… Давайте вот так… Очки снимем…
– Не надо… очки… – спохватилась я, но не успела нормально среагировать, он уже потянул их вниз, а затем приподнял меня за подбородок, пристально вглядываясь в запрокинутое лицо.
Я хотела зажмуриться, малодушно, как в детстве, когда истово веришь, что, стоит закрыть глаза, и это все прекратится. Кошмар исчезнет.
Но не смогла. Саня поймал мой взгляд и не отпускал. Смотрел так пристально, так серьезно, я видела, как расширяются в неизбежном узнавании зрачки, пролегают морщины в углах сузившихся глаз.
Он меня узнал. Че-е-ерт…
Сердце замерло от ужаса, какого-то дикого предвкушения падения… Разрушения. В один момент пришло понимание, что все. Все. Моя жизнь, вполне привычная и размеренная, насколько, конечно, это возможно с моей сферой деятельности, прекратилась. Именно сейчас. В эту секунду.
Саня аккуратно, словно боясь, что я растворюсь, растаю дымом, провел большим пальцем по скуле, до шеи, потом обратно:
– Лика? – его голос был тихим, пропитанным одновременно надеждой и неверием.
Последнее меня немного вывело из транса.
Я с недоумением моргнула, неловко повела подбородком, пытаясь высвободиться:
– Отпустите, пожалуйста… Я уже в порядке.
Саня словно не слышал моих слов, продолжал держать и всматриваться в мое лицо.
Видно, прикидывал, насколько с ума сошел. Или спешно пытался восстановить в памяти события шестилетней давности.
Тогда я дернулась серьезнее, отрабатывая образ девственницы-недотроги, легко впадающей в панику и транс от присутствия противоположного пола рядом.
– Пустите! – добавила в голос паники и слез, Саня моргнул удивленно и разжал руки.
Я тут же отшатнулась к стене, со страхом глядя на него. Отыгрывая так, как никогда в жизни не играла!
– Отдайте… Мои очки! Я не вижу ничего…
Требовательно протянула руку, Саня вложил в нее очки, легко коснувшись сухими теплыми пальцами моей ладони.
Я торопливо нацепила очки на лицо, сжала губы злобно.
– Что вы себе позволяете? Я на вас в суд! За харрасмент!
– Подожди…
– Мы не переходили на “ты”!
– Как тебя зовут?
– Вас!
А теперь я – боевая мышь, отстаивающая свое право не быть съеденной котом. Нервно поправила зализанные в гульку волосы, сложила руки