как ему сошла с рук такая вопиющая самореклама, но газета это напечатала. Колонка Билла выходила еще много лет.
Женщины-бегуньи также прославляли бренд Foster. В 1932 году бегунья команды «Болтон Юнайтед Харриерс» Этель Джонсон побила мировой рекорд на дистанции 92 метра на чемпионате WAAA[5], также в обуви Foster несколько рекордов побила и грозная Нелли Халстед. Позже она стала известна как одна из величайших британских спортсменок.
Дедушка был одним из первых в отрасли, кто разглядел этот растущий сектор. Как и в других вещах, ему удалось намного опередить свое время. Конечно, он не мог этого знать, однако пятьдесят лет спустя рынок женской спортивной одежды станет источником беспрецедентного успеха для семьи обувщиков. Но до этого, в 1933 году, именно самая близкая нашему дому женщина стала главной действующей силой в эволюции фирмы Foster – именно бабушка Мария, хоть и неохотно, взяла на себя управление бизнесом после внезапной смерти дедушки от сердечного приступа.
В конце войны Фостерам пришлось начинать все с нуля.
Небольшой рост в 158 сантиметров она с лихвой компенсировала своей горячностью. Бабушка не терпела дураков и следила за тем, чтобы фабрика не только работала как часы, но и содержалась в безукоризненном порядке.
Через какое-то время после смерти дедушки родился мой брат, а затем, и я – 18 мая 1935 года, в ту же дату, когда родился мой дедушка, и всего через восемнадцать месяцев после того, как его не стало. Мария верила, что это послание от ее покойного мужа, и настояла на том, чтобы меня назвали в честь него – Джо. Никто не осмелился с ней спорить.
В те редкие часы, когда она не давала имен детям и не надрывалась на фабрике, Марию можно было застать в пабе Wheatsheaf («Сноп пшеницы»), где она с друзьями, попивая «Гиннесс», снимала стресс от ведения дел. По мере роста стресса росло и потребление алкоголя. Ее часто находили спящей возле своего же дома. Она была слишком пьяна, чтобы войти через парадную дверь.
Когда у нее не было похмелья, одной из самых сложных ее задач на фабрике было сдерживать нарастающую вражду между двумя ее сыновьями – моим отцом Джимом и его старшим братом Биллом.
Папа видел необходимость перемен на фабрике. Он хотел сократить расходы и предложить ассортимент спортивной обуви и ботинок по более низкой цене. «Не каждый может позволить себе пару сшитых вручную “фостеров”», – утверждал он. Билл, с другой стороны, рассматривал ручное шитье как наследие, фундамент, на котором зиждилась репутация Foster, и будь он проклят, если сейчас они все это выбросят в окно. Они оба были правы, что и делало их спор неразрешимым, а миротворческую роль Марии – невозможной.
Наконец Мария не выдержала напряжения. Оба брата были непреклонны, убеждая ее принять именно то направление в ведении бизнеса, которого придерживался каждый из них. В результате начала страдать вся компания. От гармонии и эффективности, за достижение которых так упорно боролась Мария, не осталось и следа. Настроение на фабрике Olympic Works начало резко падать, а вместе с ним упала и прибыль.
Мария