обмахиваясь своим веслом, как веером, в то время как другие сосредоточенно разминались, делали отжимания и приседания.
И я спросил его: «А твой отец приедет?»
– Вряд ли, – улыбнулся Толик.
– А почему?
– Он в тюрьме сидит.
«Ого, – подумал я и потом с досадой: Ну, вот всем везет!»
– Ну что, утрем сегодня нос Бандане? – спросил Толик, весело щурясь.
«Бандана» это Костя Литовкин. Он классный гребец. Давно занимается. Может быть, даже самый лучший. Но такой всегда выступалистый. И любит покрасоваться. Обожает натягивать себе на голову красную бандану с черными черепами, типа он всех круче.
А потом заиграла музыка, и мы пошли на торжественное построение. Это значило, что родители уже приехали. Их запускали организованно всех сразу и пешком. Машины они оставили вокруг забора лагеря, кто как сумел. А были и те, кто просто приехал на автобусе или на электричке. Я молился, чтобы мои родители приехали на электричке. Это еще можно было бы как-то объяснить. А вот старую «Тойоту-Камри» с ржавыми крыльями объяснить было нельзя.
Я сразу увидел в толпе родителей свою маму в платье в горошек и с черной сумочкой, а рядом с ней в камуфляжной куртке, расстегнутой на могучей груди, шагал, широко улыбаясь, дядя Петя – мамин брат. Это было настоящее чудо! Отца я заметил не сразу, он подотстал и брел в толчее, протирая очки носовым платком.
Нам дали время поздороваться с родителями и я, подбежав, кинулся на шею дяде Пете. Он весело удивился и закричал: «Привет, племяш!» (К счастью, никто вокруг этого не услышал.) Потом я обнял маму. И нерешительно косился на отца, который стоял тут же, сунув очки в нагрудный карман рубашки, и улыбаясь ожидал меня. «Ну, мне уже надо строиться», – быстро сказал я и убежал в толпу мальчишек. Папа крикнул мне вслед: «Слава…», а дальше я не расслышал.
На какое-то время я успокоился. А потом и вовсе обо всем забыл, когда мы стали рассаживаться в байдарки и выходить на стартовую линию. Она была отмечена буйками. Всего было семь экипажей. Наша байдарка стояла крайней. До берега было недалеко, и я слышал, как щелкают на ветру флаги над трибуной. Толик, старший в нашем экипаже, обернулся и кивнул, указывая влево. Там Бандана, натянув свою бандану на самые глаза и надев темные очки, «накачивал» свою команду, кричал им что-то, но ветер уносил слова и смешивал их с обрывками музыки. Потом Бандана поднял согнутую в локте руку со сжатым кулаком и будто дернул три раза за невидимый провод. Это у них знак был такой. На удачу. Толик Зайчук приподнял свое весло от воды, плюнул на лопасть и растер ладонью. У него был такой знак удачи. Музыка оборвалась, мы все смотрели на тренера, который стоял на пирсе с флажком в руке. С того момента, как упал флажок, я мало что запомнил, потому что видел только на весла, стараясь попадать в «зацеп» вместе со всеми, но два раза подряд не попал, так что байдарку завихляло, и я подумал, что мы перевернемся из-за меня. «Не смотри на весла! Смотри вперед!» – крикнул мне Толик. А впереди я видел только его спину.
Удивительное