обняла ее и успокаивающе провела рукой по волосам.
Слабая, бесхарактерная девочка. Несчастное создание. И моя мама – от этой мысли я вздрогнула – желала мне того же!
– Все, хватит! – я отстранилась от Тани и с ободряющей улыбкой посмотрела ей в лицо. – Все будет хорошо, ты же знаешь. Надо просто немного потерпеть.
Она устало вздохнула, кивнула головой и, пожав мою руку в знак благодарности, отошла.
Моя улыбка уже не была такой оптимистичной, когда я смотрела ей вслед. Как всегда в подобных случаях, меня съедала горькая, болезненная грусть. Нет, все-таки я была права: лучше всю жизнь провести в одиночестве, чем связать себя навеки с тем, к кому не испытываешь ни малейшей теплоты. Мама считала это убеждение признаком неизлечимого слабоумия, но с годами я все острее и острее осознавала всю ошибочность ее суждений.
Мне не повезло, я так и не смогла никого полюбить и вряд ли уже полюблю когда-нибудь, но, по крайней мере, я не испортила жизнь ни себе, ни кому-либо еще. Я одна, это верно, но я свободна, мне не приходится выносить постоянные упреки и жалеть о том, что могло бы быть, если бы в свое время я проявила твердость.
Я свободна.
Наверно, именно поэтому такие девушки, как Таня, одинокие и несчастные в замужестве, всегда вызывали во мне смешанное чувство гнева и удивления. Тот факт, что большинство из них гораздо несчастнее меня, законченной старой девы, всегда неприятно поражал меня. Так кто из нас ущербен: я или они?
Возвращаясь домой, я продолжала размышлять об этом. Надо сказать, в последнее время меня частенько посещали подобные мысли. Гнетущие, неотвязные рассуждения, которые не могли принести никакой пользы, но от которых я никак не могла избавиться.
Почему мир так изменился? Скис, потускнел? Почему не осталось ничего настоящего, истинного, надежного? Расчет и безвольное подчинение – что в этом хорошего? Мы живем в цивилизованном мире, но законы в нем первобытные. Во всяком случае, некоторые из них.
Может, я напрасно до двадцати трех лет мечтала о настоящей любви, той любви, ради которой и жизни не жалко? В последнее время я все чаще склонялась к выводу, что такой любви, вероятно, никогда и не существовало. Это выдумка умных людей, понявших, что на ней можно заработать много денег. А с другой стороны, может, это только в Тихом мир закостенел в традициях восемнадцатого века? Может, в других городах России дело обстоит совсем не так? Например, в Москве, в Петербурге?
А как насчет всего земного шара? Я ведь почти ничего о нем не знаю, так какое я имею право судить о столь глобальных предметах? Уж не потому ли, что моя собственная одинокая жизнь стремится убедить меня в том, что разложение бесчувствия давно завладело не только Тихим, но и всей планетой?
Нет, Арина, признайся: ты все преувеличиваешь. Ты просто наивная мечтательница, много лет грезившая о великой любви до гробовой доски и так и не нашедшая ее. То, что тебе не повезло, не означает, что настоящей любви не существует. Имей мужество признать это и смириться.
Таким выводом обычно заканчивались все мои размышления о жизни и любви, в которых я, в общем-то,