тринадцатое – и поняла, что упражнения скользят. Одно за другим. Как звенья цепи. Как привычные мысли. Безумные. Чужие.
Она миновала шестнадцатое. Семнадцатое. Без паузы перешла на восемнадцатое. Девятнадцатое. Заходилось сердце; Сашка чувствовала себя канатоходцем, танцующим по проволоке над орущей толпой, она почти слышала восторженные вопли – хотя на самом-то деле в комнате было тихо, где-то в коридоре переговаривались студенты, она стояла, вцепившись в спинку стула, и смотрела в пространство, а напротив сидел Портнов и смотрел на нее и каким-то образом – каким? – знал и видел ее пляску на проволоке, он был единственный зритель… слушатель? Соучастник? Что происходило с ней и как он мог это ощущать? И какими ее мысли-упражнения виделись ему?
Сразу после двадцать пятого она ослепла. Как и вчера, на кухне. Вспышка – и тьма, как в закрытом ящике. Темнотища.
И тишина. Портнов не шевелился.
– Сядь.
Держась за стул, она обошла его и села. Скрипнуло сиденье.
– Тебе какие номера были заданы?
– Тринадцать – восемнадцать.
– Тогда какого лешего ты взялась за двадцать пятое?
Сашка сглотнула.
– Отвечай!
– Мне захотелось.
– Что?!
– Мне захотелось! – Сашка готова была дерзить и огрызаться. Будь у нее глаза – встала бы сейчас и ушла, хлопнув дверью. Но она была слепая и боялась по-глупому врезаться в дверной косяк.
– Что ты видишь? – спросил Портнов тоном ниже.
– Ничего.
– Совсем?
Сашка похлопала глазами.
– Совсем, – сказала еле слышно. – Так уже было вчера. Но почти сразу прошло.
– Сколько раз ты прошла двадцать пятое?
– Два. Вчера и сегодня.
Она услышала, как Портнов поднялся и подошел к ней. Она встала; Портнов взял ее за подбородок и резко, почти грубо вздернул лицом вверх. Блеснул свет; Сашка заморгала.
Прямо перед глазами у нее обнаружился перстень Портнова. Зеленый отблеск на камне потихоньку угасал.
Портнов снял очки. Посмотрел на Сашку – пожалуй, впервые в жизни посмотрел не поверх стекол, а прямо. Зрачки у него были крохотные, как маковые зерна. Сашка вспомнила глаза горбуна Николая Валерьевича, который однажды угощал ее в ресторане бутербродами и отбивной.
– Слушай меня, девица. Если я что-то говорю – значит, это надо делать не приблизительно, а так, как я сказал. Меньше делать нельзя. Больше тоже делать… не стоит. Если тебе хочется сделать больше, приди сначала ко мне и спроси. И вот еще: у тебя два экзамена на носу. Ты пропускаешь пары. Я смотрел журнал – у тебя почти столько же пропусков, как у Павленко. Ты с ней помирилась?
Сашка минуту помолчала. Последний вопрос застал ее врасплох.
– Я с ней… не ссорилась.
– Если ты убьешь кого-то, тебя посадят. Тебе исполнилось восемнадцать?
– Нет… Что значит – я убью?!
В дверь постучали. Сашкино время закончилось две минуты назад; раньше Портнов никого не задерживал на индивидуальных.
– Ждите! – крикнул Портнов