Кошки-Посланники. Я стану твоим котом. Полуфантастическая сага о кошках в записках домашнего кота
подшерстком. К его славной, чуть приплюснутой мордочке, наследуемой от одного из родителей, прилипло легкое удивление с оттенком недоверия. А крупные круглые глаза цвета желто-коричневого янтаря, как мне казалось, довершали образ наблюдательного кота-мечтателя.
Мой белоснежный друг, хоть по природе и вальяжный, охотно выдумывал игры и приглашал поучаствовать в них членов своей семьи. Как опытный хищник, Барсик обычно сидел в засаде под вешалкой, толсто облепленной куртками и пальто. Он выслеживал ходящие туда-сюда ноги. Внезапность и быстрота реакции домашнего хищника всегда заставали «жертву» врасплох. Нападающий путал следы – пускался в бега, простодушно призывая ноги продолжить игру. Поцарапанным ногам не нравилась фантазия Барсика и придуманная им игра заканчивалась, не успев начаться.
Изобретательный и упорный в достижении своих целей, юный Неофит часто попадал впросак. Показывая мне свои лучшие шедевры – расцарапанные обои и разодранные мягкие бока дивана, – Барсик задумался над тем, что, возможно, ему стоит изменить угол наклона когтей левой лапы, а правой забирать немного повыше. «Я пока разобрался не во всех интонациях людей, но, думаю, этот прием поможет мне изучить многие их оттенки», – пояснил он, смешно наморщив нос. Когда мы встретились, Барсику исполнилось два года. Он не терял надежды стать Мастером.
Коммунальная квартира, в которой Барсик жил со своей семьей, находилась в старинном доме. Дом давно отметил столетний юбилей. Его деревянные балки со временем покосились и придали наклон паркетным полам. Я с удивлением обнаружил, что старые полы несдержанно болтливы. В самых затертых местах, где половицы звучали особенно громко, я вступал с ними в разговор: имитируя игру с мышкой, перекрестными движениями передних лап заставлял паркет трещать с удвоенной силой.
«Скрип-скрип, – в мои цепкие лапы попалась одна, нет, уже целых пять говорливых мышек. – Скрип-скрип-скрип, – на моем хвосте повисли с десяток маленьких мышат, за которыми я безуспешно гоняюсь, нарезая круги то по часовой, то против часовой стрелки. – Скрип-скрип-скрип-скрип, – запутавшись в собственном хвосте и неуловимых мышатах, я капитулирую – валюсь на бок и отползаю в более тихое место. – Скрип, – издевательски бросают вслед половицы, требуя продолжения».
Я не ведусь на провокацию болтливого паркета, а беру пример с Барсика, которому «скрипы…», как он выразился, «…до одной лампочки». Как и положено домашним котам, мы носимся по диванам – из комнаты в комнату.
– Это запретная дверь. Она ведет в длинный коридор, – пояснил белоснежный Неофит, когда я не рассчитал траекторию и налетел на что-то белое прочное, деревянное, украшенное витражами. – За ней есть еще одиннадцать похожих дверей, к двум из них мне приближаться категорически запрещено.
– Ты выходил на запретную территорию? – робко полюбопытствовал я.
– И не один раз, – заважничал Барсик и, чуть помедлив, задал мне непонятный вопрос:
– Тебе когда-нибудь удавалось