выгнутую спину своей земли будто с неба. А мы привыкли смотреть прямо, вперед, перед собой. Но как нам быть в тундре, если там нет ни лиственницы, ни кедра, чтобы знать, куда нам держать путь? В тех местах заплутаешь, пропадешь. Зато мы чувствуем себя привольно в лесу, а кочевникам в нем нет места: он их душит, они сквозь него не видят.
Они и на юг ходили. Снова кончался лес и распахивались плоские просторы, но не тундровые, степные. Там тоже кочевали люди. У них было много лошадей, совсем как в легендах о предках, только степные лошади не были ни белыми, ни золотыми. А южные кочевники, когда мчались по своим землям, такой шум поднимали, такую пыль, что весь зверь в страхе разбегался. Уральцы посмотрели на это, не стали со степняками долгих разговоров вести и назад повернули.
– Все-таки мы люди со своей землей, со своей водой, нам дома жить надо, – так решили.
А вернувшись в тайгу, рассудили, что на южную сторону, в страну птиц, предков и героев путь не через степи лежит. Припомнили, что в легендарные времена туда попадали через скалу с расщелиной, через гору с дырой. Что за расщелиной – пещера, а в той пещере – хозяйка, и, если захочет, она покажет выход на южную сторону земли.
Вот только где та гора и та пещера, люди уже забыли, и сколько ни пытаются, найти не могут. А если кто нашел, тот, наверное, не вернулся. Зачем ему теперь? Но гагары, гуси и утки возвращаются. И каждый год снова улетают. Может, их ведет кто? Многие видели: летит впереди Золотой Гусь, дорогу показывает, и все птицы за ним. Уж он путь в южную землю хорошо знает.
Горы и пещеры
Все начинается с горы. И к горе возвращается – когда на вершину, а когда внутрь. Гора – центр мира: она и рождение дает, и порядок во Вселенной держит.
Уральцы не горный народ. Здесь люди не торят дороги среди неприступных скал, не ютятся на острых уступах. Но и без гор Урал немыслим. Гора – это опора, средоточие.5 На Уральских горах не живут – к ним обращаются. Там дышат небом. А потом спускаются в жизнь.
Гора небесной породы, она родом из верхнего мира. Уральцы об этом издавна твердят, говорят, уже семь тысяч лет тому.6 Через гору течет небесный порядок на рыхлую землю. Вершина горы, считай, уже и есть небо. Чем острее пик, тем ближе гора к небу. Но там совсем не рай: наверху холодно, дует сильный ветер. Там ярко, ясно и четко, но сухо и твердо. Там все правильно и строго, но чисто и пусто. Небо не умеет рождать: пустые законы не исторгают бурлящую энергию, копошащийся жизненный поток.
На вершину горы редко поднимаются женщины, не их это место. К холодному небу тянется мужчина: его судьба – стремиться вверх. Его символ – стрела. Стрела – продолжение руки – доносит стреляющего в самые дали, на самые высоты. Небесным духам на Урале ставят простые памятники – валуны-пирамиды или столбы с заточенной вершинкой. А героев рисовали с треугольными головами: если макушка острая, значит, родом с неба.
Пещера