жизнь намного ценней будет. Вот почичас, как сгину тут у тебя в цветах, с высоким давлением-то, разбирайся потом с моей Оксанкой, – для убедительности Евдокия Семёновна схватилась за сердце и присев на соседскую лавочку, простонала:
– Ой не могу, душа с телом расстаётся, довела меня Тонька ты, своими цветами.
Женька, увидев издалека охающую и ахающую на все лады и разные тональности, бабушку, бросилась к ней со всех ног. Соседка Тонька растерянно хлопала глазами, не зная уже как быстрее замять разгоревшийся скандал.
– Ой, Женька! – обрадовалась она подбежавшей девушке, – а бабушке твоей, вот вишь, поплохело чуток…
Евдокия Семёновна приоткрыла один глаз, увидев внучку, она запричитала:
– Вот оно значит как, батюшки святы. Такой рёв подняла на бедную старушку, слыхала Женька! А теперь сухой из воды выйти хочет, – бабушка вытерла уголком платка, невидимые сле́зы.
– Ба, не пугай меня, – Женька взяла Евдокию Семёновну под локоть, —
пошли в дом, давление тебе померяю.
Евдокия Семёновна тяжело поднялась с лавочки и оперевшись об плечо своей внучки, медленно побрела к дому.
Тонька, нахмурившись, смотрела им вслед. Зная, как баба Дуня любила ломать комедию, она только раздражённо пожала плечами. Цветы-то пощипаны, убытки понесены, а ущерб возместить не кому.
– Ох, и хитра бабка, – покачала она головой и войдя в дом, гаркнула сыну:
– Санька!
Тот нехотя вышел, потягиваясь и позёвывая во всю обширную ротовую полость.
– Ма, ну чего ты орёшь, с утра пораньше. На каникулах поспать не дашь, – он ещё раз широко зевнул, пока от матери не получил подзатыльник.
– Я те щас посплю, бездельник этакий. Отец твой с братом с утра на рыбалку ушли, вечером ухи наварю, да рыбы нажарю. А ты дрыхнешь до обеда и в ус не дуешь! Нет, чтоб матери по хозяйству помочь.
– Да чего там тебе помогать то, бельё стиранное развесить, так это не мужская работа, -хохотнул Санька, наливая себе кружку парного молока.
Тонька горестно вздохнула.
– Непутёвый ты растёшь, Санька. И в кого такой. Вон у бабки Дуньки, Женька какая выросла, с утра уже на ногах. То поросят кормит, то глядишь, козу на луг ведёт или в огороде ковыряется.
– Поросят… – Санька зашёлся хохотом – видал я, как она их кормит, вместе с козой. Ты мне за Женьку не болтай, легкомысленная дурочка она и простофиля.
Санька со злостью откусил большой кусок горячего хлеба, который испекла мать. Он вспомнил, как вчера Женька высмеяла его в клубе, перед пацанами и настроение его вконец испортилось. А мать ещё масла в огонь подлила словами:
– Хорошая, зато жена из неё выйдет. Чтоб сегодня вечером в клуб за ней зашёл. Ясно тебе, охламон?
Тонька шлепнула мокрым полотенцем, сына по мягкому месту и вышла из дома, дел на весь день. День в деревне, он такой. С восходом начинается и с закатом завершается следует.
Часть 3
К Женьке мама