от ответной грубости, нашел единомышленников, и они помогли тебе создать Этриус, так же как когда-то давно появилась Земля, став неизменным любимым пристанищем для всех и богом, и смертных, – расчувствовался Зевс, – Ты изменился. Остепенился, стал мудрее, многого достиг, дружен с сыном и женой, даже со смертными, занят своим собственным делом.
– Это излишне. Я не держу на тебя зла, все в порядке, – перебил его Сатир, – В чем дело, скажи прямо, или ты просто хочешь выговориться?
– Отчасти, – задумался Зевс, скорее всего, просто не смея прямо сообщить о цели своего визита и испытывая большое сомнение в получении одобрения от собеседника, – Вынужден признать, что без смертных наши жизни утратят особый смысл. Боюсь оказаться мишенью насмешек с их стороны, со стороны богов, пройти через что-то подобное, что испытал в свое время ты. Вынужден признать, что ты лучше меня понимаешь чувства и тех, и других. Власть, успешный любовный союз, множество детей и единомышленников не являются путем к достижению счастья. У меня все это есть, а чего-то все равно не хватает. Поступать достойно уже нелегко, поручиться за кого-то еще сложнее, а уж, чтобы удерживать власть требуется колоссальный труд, иначе все старания падут прахом. Ума не приложу, как тебе удается ладить со смертными и даже пировать вместе с ними, избегая всяких глупых или подлых выходок, какие им свойственно совершать особенно тогда, когда ты менее всего ожидаешь подобное от них!
– Мы же сами учим смертных, относиться к другим так, как они хотят, чтобы относились к ним, – посоветовал Сатир, – Все материальное для смертных не имеет никакой ценности, если они хотят жить вечно и не страдать за свои прегрешения, а мы наделены этой вечной жизнью, а все равно тянемся к материальному миру. Почему?
– Ты прав. Какие же мы боги после этого! Богини судеб играются с нами, словно мы не заслужили достойной жизни. Мы такие же ученики, как и смертные, только проходим обучение в старших классах, – согласился Зевс, – Но я не в силах понять, хоть убей, что мне следует совершить такого невероятного, чтобы я мог самостоятельно распоряжаться своей жизнью и не зависеть ни от кого.
– Какой тогда будет смысл в твоей жизни, если ты не будешь ни от кого зависеть? Смирись с этим и стань счастливым, это же так просто, – засмеялся Сатир.
– Легко сказать, – нахмурился Зевс, – Почему я должен заботиться обо всех этих смертных, переживать за их жалкие жизни, если они все равно обречены?
– Тобой играют не богини судеб, а пороки, – возразил Сатир, – Гордыня, друг мой.
– Смертные не оценят моего милосердия к ним, я начну сердиться, снова перестану перебарывать свои чувства и впаду в гнев. Это уже случалось, ты знаешь. Мне так комфортнее. Жить в смирении удел смертных, – не сдавался Зевс.
– Тогда что же тяготит тебя? – проницательно взглянул на него Сатир, – Живи себе счастливо, ведь у тебя есть все, что нужно, тебе не о чем переживать.
– Человечество обречено, и мне не ведомо, как спасти их, – не сразу сообщил