он позвал, парусина зашевелилась и поднялась, из-под края показалась рука и…
Послышался звук шагов по камням, и друзья услышали, как кто-то говорит с придыханием:
– Per qui, signor Conte[34].
Сперва они увидели только коренастую фигуру портье в белой жилетке, приближавшегося с важным видом и пыхтевшего, как паровоз; потом позади него рассмотрели другую фигуру – высокого человека в темной одежде, который заметно прихрамывал. Рядом с расфуфыренным портье он казался почти невидимкой.
– Il Conte Giacomelli, – торжественно объявил портье.
Двое англичан поднялись из-за стола, протягивая ладони для рукопожатия, но их гость отступил на полшага и вскинул руку в римском приветствии.
– Как поживаете? – произнес он на превосходном английском. – Боюсь, я немного задержался?
– Всего на минуту-другую, пожалуй, – отозвался Филип. – Не о чем говорить.
Он украдкой рассмотрел графа. Ветвь падуба, нависавшая сверху, почти касалась его шляпы. В темноте он стоял так прямо и неподвижно, что можно было подумать, будто он подвешен к дереву.
– Сказать по правде, – резко сказал Дики, – мы почти поставили на вас крест.
– Поставили крест? – граф, похоже, был озадачен. – Как это поставили крест?
– Не тревожьтесь, – успокоил его Филип. – Он не собирался вас хоронить. Поставить крест может означать, ну знаете, много чего. В этом сложность нашего языка.
– Можно поставить крест на надежде, не так ли? – спросил граф.
– Да, – радостно согласился Филип. – На надежде, определенно. Это как раз и имел в виду мой друг: мы почти поставили крест на надежде увидеть вас. Мы не могли поставить крест на вас – это просто такое выражение, – мы ведь вас даже не знали.
– Понимаю, – сказал граф. – Вы меня не узнали. – Он надолго задумался.
Тишину нарушил Дики:
– Может, ты хороший филолог, Фил, но хозяин чертовски плохой. Граф, наверное, умирает от голода. Давайте выпьем по коктейлю, а потом пойдем в здание ужинать.
– Ну хорошо, заказывай ты. Надеюсь, вы не возражаете, – обратился Фил к графу, когда Дики ушел делать заказ, – но нас за ужином может быть четверо.
– Четверо? – отозвался граф.
– То есть, – сказал Филип, затрудняясь объяснить эту абсурдную ситуацию, – мы пригласили еще кое-кого. Я… я думаю, он придет.
– Это будет восхитительно, – отозвался граф, чуть приподняв брови. – С чего мне возражать? Возможно, я с ним тоже знаком, с вашим… вашим гостем?
– Вряд ли вы с ним знакомы, – пробормотал Филип, совершенно растерявшись. – Он… он…
– Пожалуй, он не de notre monde?[35] – снисходительно предположил граф.
Филип знал, что иностранцы говорят о сословных различиях более открыто, чем англичане, но все равно никак не мог подобрать нужных слов.
– Я не знаю, из какого он мира, – начал он и умолк, осознав курьезный смысл этих слов. – Послушайте, я не представляю, почему мой друг так долго не идет. Может быть, уже сядем? Осторожнее! – воскликнул