возьми!» – выбросив собственный мрачный образ из головы, я поднялась и вышла из зала.
Комнаты брата, где предполагалось, он должен был находиться, тоже пустовали, и, задержавшись там только для того, чтобы выпотрошить вазу с конфетами себе в карман, я направилась в кабинет магистра. Это место не вызывало у меня радостных эмоций, скорее навевало досаду, порождая горечь в сердце, потому что именно здесь я узнала причину того, почему мой брат стал Великим магистром тайного Ордена. Я хорошо помню тот день: прежний магистр, сидя в кресле за столом, глядел на меня, а я, сдерживая ярость, стояла перед ним. Его скрипучий голос раздражал меня, – резал по ушам, как ногтями по стеклу – но я, стиснув зубы, терпела. Тогда-то он и рассказал мне правду о дедушке и что именно он стал причиной того, что теперь мой Константин вынужден жить в недрах подземного города и оставаться мертвым для родных и близких2.
– В обмен на свое спасение твой дед пообещал нам последнего внука, – улыбаясь, проговорил магистр.
– Что за чепуху вы несете? Совсем умом тронулись?
– Ты же в курсе, что твой дед был военнопленным в Кенигсберге?
– Да, слышала что-то от мамы.
– И тебе должно быть хорошо известно, что делали с военнопленными, которые смогли вернуться на родину? Советская власть в годы войны, да и после, никого не щадила. Твой дед догадывался о том, что вернись он домой, спокойной жизни ему не видать – это в лучшем случае, а в худшем – и до лагеря недалеко.
– И что? Что вы этим хотите сказать?
– Мой предшественник предложил твоему деду сделку, от которой не отказываются, – магистр протянул мне раскрытые ладони и ухмыльнулся. – В обмен на его спокойную и тихую жизнь со своей семьей, он отдаст Ордену своего последнего внука! – А потом наигранно вздохнул: – Ах, разве это не судьба? Сначала твой брат, а теперь и ты здесь, в подземном городе, хотя мы тебя и не ждали.
«Вот же чокнутые!» – подумала я тогда и после еще долго не могла поверить в то, что дедушка был способен на подобное – отдать неизвестно кому собственного внука! Мне всегда казалось, что дед смотрел на Константина с обожанием, и лишь при взгляде на меня в его глазах проскальзывала жалость, отчего я невольно ощущала себя червяком. Так что кого он и мог отдать Ордену в качестве откупной, так это меня. Хотя я могу ошибаться, я с трудом помню свое детство. Папа нередко мне говорил, что его посещали инопланетяне и даже вживили ему чип в ухо, видимо и мне перепало от посещения представителей внеземных цивилизаций – память стерли. Я и дедушку—то толком не помню, но вот его взгляд живо стоит перед глазами и возникает каждый раз, стоит мне вспомнить о нем. Я не сердилась на деда за его поступок, мне хватило здравого ума понять, в каком он отчаянии оказался, раз решился и дал обещание. Но о чем думал этот дряхлый бублик – Великий магистр, раз спустя десятилетия отыскал Константина!?
Я