мире – большие пожертвования на благое дело. Чем больше паствы, тем лучше финансирование – первая заповедь, которая, похоже, начертана на всех сектантских скрижалях. Со временем его организация превратилась в крупный финансовый институт с широкой сетью агентов-проповедников, баллами, возвратными чеками и даже своей системой поощрений, от значка «Учителя» до розового «каддилака». А потому неудивительно, что, завидев первого встречного поперечного, святые люди начинали свою кропотливую работу, сообщая, убеждая, запугивая.
Густав, по сути своей умеренный атеист, придерживался иных, так называемых, научных взглядов на жизнь. Оспаривая сомнительные утверждения, он чувствовал, что Гёйсе, как скользкий сом постоянно уворачивается от прямых вопросов, но при этом ставит его самого в неловкое положение, когда опровергать уже нечего. И все вроде так и выходит, что Земля – это панцирь Черепахи Гамба, которая плавает в божественном пруду бога Яхве, что, выплачивая деньги, ты покупаешь райское блаженство и так далее, пункт за пунктом. В общем, сплошная мешанина из суеверных страхов и обрывков евангельских историй. В какой-то момент разгоряченный Густав даже полез за бумажником, чтобы поставить десятку на второе пришествие, но во время остановился. Буквально схватив проповедника за руку, он вернул купюру обратно и с большим трудом перевел разговор на другую тему.
Какими были родители Гёйсе Пюйкеннена? Интересный вопрос. Но еще более интересным был рассказ, который поведал Гёйсе своему новому другу. В силу невероятной страсти к обучению проповедник постоянно пытался мастерить фразы на языке большой страны, оттого рассказ занял не 20 минут, а целый час, да и то лишь потому, что Густав после первой трети взмолился, чтобы финн продолжил по-английски. В итоге Сирманн кое-что домыслил сам, и вот что из этого получилось.
Мама Гёйсе, Ирма Койвисту, в то время еще семнадцатилетняя активистка Финского Коммунистического Фронта, неделями не бывала дома, пропадая на различных демонстрациях и митингах в защиту марионеточных режимов, которые большой брат Советский Союз поддерживал в странах третьего мира. Ее успеваемость практически равнялась нулю, она до одури спорила с учителями даже в те редкие дни, когда все-таки посещала школу. Она доводила их до бешенства рассказами о всеобщем процветании трудового народа. Особенно же они свирепели, когда она сообщала, что после победы Мировой революции, всех учителей, как проводников лже-наук перевешают на соседних столбах. Она даже пошла дальше, и теперь, возвращаясь из школы домой, учителя видели, как на столбах белели их имена. Ее давно бы выгнали, четвертовали, растлили (особенно учитель физкультуры), однако раз в месяц в школу на машинах с мигалками приезжал папа Ирмы, грозный Ярно Койвисту, и на стол директору ложился чек на крупную сумму, половину которой директор честно оставлял себе на пропитание, а остальные шли на содержание школьного имущества. Папа Ирмы, вымогатель и взяточник, был далеко не последним человеком