уже тащили к нему упирающегося мальчишку-аборигена. Причем выглядело это жутковато. С одной стороны мальчика за руку держал КИБодин, а с другой стороны была пустота. Маленький абориген пытался вырваться и с ужасом смотрел на пустое место, схватившее его за руку.
Киборги остановились перед Терри.
– КИБдва засек на сканере живого, подкрался незаметно и схватил. Исполнил приказ задерживать, не дожидаясь команды.
– Укусил меня, вонючка, – буркнула пустота.
Мальчишка задрожал.
– Отпустите парня, – приказал Терри и присел перед ним на корточки.
– Не бойся, – он замолчал, подыскивая слово на местном наречии.
– Он киборг, – вдруг заговорил мальчик и ткнул пальцем в КИБодин, потом оглянулся на пустое пространство и покрутил в воздухе той рукой, которую до этого удерживал КИБдва, – а это что?
– Ты знаешь наш язык? – изумился Терри. – Кто твои родители?
Кого-то мальчик ему напоминал, но Терри часто общался с аборигенами во время войны. Вот только парень не совсем похож на аборигена. Скорее, полукровка. От взгляда его черных глаз становилось тревожно. И эти полные губы…
– Как тебя зовут? – у Терри вдруг пересохло в горле.
– Вэй. Так звали моего деда, – гордо проговорил мальчишка.
Терри сглотнул.
– А… – он боялся поверить. – А маму зовут…
– Мама умерла от болезни шесть дней назад. Её звали Ная.
Не думая ни о чем, Терри дернул на себя руку Вэя, раскрыл ладонь и неверяще уставился на маленькую перемычку из кожи между мизинцем и безымянным пальцем. Такую же, как была у его Наи, погибшей на войне.
– Сколько тебе лет?
– Шесть.
Терри вспомнил услышанный недавно разговор наркоторговцев Кобры в городских катакомбах. «Ная сказала, что груз придет послезавтра».
Этого. Не может. Быть. Не может быть, чтобы Ная все эти годы оставалась живой, а он, Терри скорбел о ней, как о погибшей, и ненавидел себя за то, что не смог спасти, уберечь. А она спокойно существовала здесь, на острове, да ещё работала на Кобру, отправляла ему в город грузы с сырьем из альмеды. И семью завела, родила сына.
– А отец где?
Не так спросил. Не «где», а «кто», вот как надо было. Раз полукровка, а мать аборигенка, значит, отец белый. Хотя, не трудно догадаться, кто отец. Вон из-под длинного рукава рубашки виднеется знакомая тату. Терри, до сих пор удерживающий ладонь мальчика, задрал до локтя рукав. От запястья до локтя детской руки красовался рисунок: черная одноглазая кобра выглядывала из зеленых пальмовых листьев.
Мальчишка зыркнул исподлобья, но промолчал.
– Можешь не говорить. Отец твой Нейтон, но все зовут его Кобра.
Терри провел рукой по влажной от прошедшего дождя траве и протер лицо. Ему хотелось зарычать от гнева и унижения. От предательства Наи. Его Наи, с черными тревожными глазами, пухлыми губами и волосами, заплетенными в три косы по местному обычаю. Которая