так легко, что тело ввысь стремится, —
Там нету снега и дождя, и шелеста травы,
Но там построена моя прекрасная столица.
«Лежа в кровати в доме творца…»
Лежа в кровати в доме творца,
Мне мыслить о сложном совсем не к лицу.
Спокойствия требует сердце юнца,
Как старость спокойно приходит к отцу.
Как темень и синь за окном через щели
Плавно вливалась густыми слоями.
И ночь угасала, как мы захотели
В ту пору проститься и быть лишь гостями…
За скорой тревогой от мыслей великих
Умчать мы готовы, едва погостив,
Из дома творца под дурные хозяйские крики.
Ох ты, родич, из объятий своих отпусти.
Не к лицу обвинять в богохульстве, во лжи.
Наши души успеют со временем сгнить.
Крепкие путы надолго в себе отложи,
Мы без цепей вас способны любить!
Нам ведомы силы, что питаются вами,
Желая согреть, вы хотите гореть.
Мы же вольны быть просто гостями,
Но с крыльями страха высоко не взлететь.
«Томясь в стенах отхожих…»
Томясь в стенах отхожих,
Вдали от безмятежной красоты,
Порою мне всего дороже
Познать простецкой доброты.
Когда ты всей душой проникнув
Улыбкой родичей, друзей,
Готов пронзительно воскликнуть:
«Мне ничего не нужно больше —
Лишь быть среди таких людей!»
Отринуть все дары прогресса
И пасть в объятия природы —
Закрыться от всего завесой
И зреть блаженно обиходы,
Что веют сладостной свободой…
«Изрядно тоскуя под сенью твоим…»
Изрядно тоскуя под сенью твоим
По благостной почве в неведомых далях,
Я без толку рдею под гнетом людским,
Не зная причины недолгой печали.
Мне также неведом рассвет и закат:
Что новым пришло, то старым уходит…
Я смею не знать, кто скуден, а кто богат;
Я прочно привязан к былому исходу…
Но без толку это! Мне знать ни к чему,
Какому Харону придется отдать
Лживую дань переправы в тюрьму —
Я в благостной почве приму благодать!
«Ветер – мой самый желанный и близкий…»
Ветер – мой самый желанный и близкий;
Ветер – мой символ свободы вовек!
Об этом писаны мною записки;
Об этом глаголет во мне человек!
Ветер – искомый и долгожданный;
Приятный и теплый, порывистый, сильный!
Каким бы он ни был – он мною желанный:
Пред ним я готов становиться бессильным.
Никогда не устану распростерто стоять
Перед каждым мельчайшим порывом.
Я хочу каждый стон на листках записать —
Все искомые мною свободы призывы.
И когда-то смогу то увидеть глазами,
Что я чувствую в миг, когда прядь шелохнется…
Я