каникулы проведи дома, отец успокоится.
– А если нет?
– Тогда подключусь я.
– Не хочу, я не маленький, сам наломал дров, сам и расхлебывать буду.
– Удачи.
Иваныч похлопал меня по плечу и ушел в кабинет, а я побрел собирать вещи.
– Ты чего такой хмурый? – спросил Мишка, который тоже уезжал домой.
Выслушав меня, он покачал головой и предложил составить компанию. Я с радостью согласился. Нет, я не боялся отца, хотя в гневе он мог быть суровым и неуступчивым. Я переживал за друзей, команду и тренеров, потому что папаша имел власть и деньги, чтобы навсегда закрыть мне дорогу в футбол, а заодно испортить жизнь окружающим.
Но он поступил еще более жестоко.
Дома нас ждали.
– Богдан, сынок, – бросилась ко мне мама. – О боже, как ты похудел и вытянулся!
Она положила руки мне на плечи и, встав на цыпочки, крепко поцеловала в щеки, потом засмеялась, вытирая губы.
– Прости, колючий, – погладил подбородок я. – Не успел побриться.
– Тебя в футбольном центре совсем не кормят? – из кабинета вышел отец.
Он всегда работал, потому что бизнес требовал внимания и сосредоточенности. Вот и сейчас он держал в руках какие-то бумаги, а за его спиной виднелась голова секретарши.
– Это мышцы, пап, мускулы, – я задираю рукава свитера и напрягаю трицепсы. – Видишь?
– А я думал, футболисты ногами работают, – пожимает он плечами и передает папку секретарю.
– И руками, и головой тоже.
– Разве в игре мозги нужны? Бегаете и бегаете, бездельники.
Вот и поговорили с любящим родителем!
Отец уже потерял к нам интерес, а у меня пропало радужное настроение. Вот так всегда: мое занятие он считает пустяшным и никчемным, бессмысленной тратой времени. И никакие доводы, что профессиональные футболисты хорошо зарабатывают, на него не действуют.
– Да, крутой мужик у тебя папаня! – успокаивает меня Мишка, когда я провожаю его в гостевую комнату. – Не обращай внимания, несколько дней потерпи.
– Я не выдержу дома неделю. Не выдержу! Он начнет возить меня по офисам и заводам, рассказывать и показывать, какой он молодец.
– Давай, я буду его слушать, охать, ахать, а еще восхищаться им, а ты просто ходи следом.
– Ну, не знаю…
– Бобка! – с визгом в комнату врывается младшая сестра, Полинка, и бросается на шею.
Она обхватывает мой торс ногами, а носом трется о мой нос, как в детстве. Тепло разливается в груди, словно неуемная энергия сестренки заряжает меня силой.
– Слазь, дуреха! Что делаешь? Ты же взрослая. И я не один.
– Ой! – взвизгивает сестра и тут замечает Мишку. – Простите, простите! – она кокетливо наклоняет светлую головку, делает круглыми синие глаза и протягивает Громову руку. – Я Полина Колесникова, студентка, комсомолка, а еще настоящая красавица. А вы кто?
Ошарашенный Мишка пожимает ее пальцы, потом стреляет в меня вопросительным взглядом: «Что делать-то?»
– Целуй, –