они неожиданно настолько сблизились, что их почти можно было назвать подругами, если бы для Стеллы вообще существовало такое понятие. Это стало возможным исключительно благодаря тому, что они жили в разных странах, – при ином раскладе они растерзали бы друг друга. А так им удавалось поддерживать благодушные отношения и даже иметь довольно сносное мнение друг о друге.
Ксюша могла говорить только про моду, скандалы и секс, но все это складывалось в настолько цельную картинку, что она казалась крайне интересной личностью. Она обожала со скучающим видом повторять, что пресытилась жизнью, а любой парень надоедал ей в среднем за две с половиной недели. Ксюша уехала учиться в другую страну только потому, что, по ее собственным словам, здесь она уже сделала все, что только можно сделать в жизни. Там же можно было делать то же самое, но хотя бы на другой территории.
Стелле нравилась Ксюша за то, что она не старалась никому понравиться – напротив, она предпочитала вызывать у всех самые негативные чувства. А еще она могла с легкостью превратить рассказ про самые заурядные посиделки в сагу похлеще, чем «Мальчишник в Вегасе». Кроме того, Ксюша обожала свою «маленькую подружку» и постоянно отправляла ей подарки из Европы. Ксюша не уставала повторять, что Германия – лучшая страна на свете, потому что там потрясные парни и страшные, как смерть, девушки. Кроме того, охрана там слишком верит в благовоспитанность граждан, поэтому, когда ей нечем было заняться, она воровала в магазинах помаду и брендовые трусики.
Проболтав с Ксюшей пару часов по телефону и с завистью послушав о том, что маме удалось выцепить ей место на Неделе Моды в Милане, Стелла едва не забыла, что в семь часов приходят гости. Распрощавшись с Ксюшей и прихорошившись, Стелла нацепила подходящую к случаю благовоспитанно-приветственную улыбку и спустилась вниз, чтобы вместе с родителями встретить пришедших.
Вероника
– Странная вы все-таки женщина, Николь.
– Ну что вы! – поспешно возразила она. – Самая обыкновенная. Верней, во мне сидит с десяток самых обыкновенных женщин, только все они разные.
Вероника выскочила на улицу и застонала – она надеялась, что дождь уже прекратился. Но вокруг было стыло, блекло и мерзко – прямо как в ее душе после разговора с мамой. Вероника чувствовала себя абсолютно выжатой.
Со вздохом она поплотнее запахнулась в кожаную куртку и спрятала под капюшон свои светлые волосы, чтобы хоть немного защититься от дождя. Но не успела она пройти и нескольких кварталов, когда из-за ее спины неожиданно донесся задорный голос:
– Эй, Ника! Ныряй ко мне!
Сердце Вероники пропустило удар. Ее, вообще-то, называли сокращенным именем только родители, но ему она готова была позволить называть ее как угодно. Вероника медленно обернулась и торопливо убрала с глаз влажные пряди.
Перепрыгнув через грязную