дорожки слез. Она уже ощутила на своих щиколотках холодный бетон и запах Москвы реки, в которую ее бросят, стоит раствору затвердеть. Больше всего ее испугал не бешеный взгляд ее мужа и даже не его кулак – спокойные глаза свекра. Именно так он хладнокровно и расчетливо избавлялся от конкурентов.
Теперь избавится и от нее. Нет больше ребенка, единственной причины, по которой ее считали членом семьи.
– Не бейте меня, – взмолилась она, – я все расскажу.
Влад схватил первое, что попалось ему на глаза, и со всей силы бросил в стену. Его мачеха, подскочила и обняла сына.
– Она умерла в понедельник, – заикаясь, говорила Венера.
– А-а-а! – вскричал Влад, – ты говорила, что у нее все стабильно! Я уже место оплатил в клинике Израиля, чтобы оправить вас туда через два месяца. Ей бы пересадили твой костный мозг!
Влад схватил еще вазу и швырнул ее без выбора направления. Лишь бы снять боль, чтобы что-то грохотало и билось.
– Срочная остановка сердца, – заикалась Венера.
– Срочная?! – Влад повернулся и направился к ней, – Срочная?! Это так врач сказал?!
Надежда схватила его за спину и потянула к себе.
– Тш-ш-ш, Влад, успокойся, сейчас разберемся.
– Когда похороны, – спросил Михаил Станиславович, – почему ты нас не предупредила?
Венера раздула ноздри и неожиданно поднялась с дивана и села ровно.
– На следующий день – во вторник была кремация. Я не посчитала нужным, никому сообщать.
Влад вырвался из рук мачехи и возвел свои вверх. Он издавал нечленораздельные звуки. А после схватил мачеху и приник к ее плечу. Женщина крепко обхватила его широкие плечи тонкими руками. Он рыдал, она тоже расплакалась. Венера опасливо оглядывалась на свекра, но все равно встала.
– Утром у меня самолет, – говорила она уже тверже, – я надеялась, что через несколько часов навсегда покину эту сраную страну с ее сраными жителями. И больше даже думать не буду о вас всех. А вы приперлись, и я теперь обязана отчитываться тут. Я!
Возвела она палец вверх. Но увидела, что Михаил Станиславович насупил брови, отшатнулась.
– Вы не тронете меня. Это уголовно наказуемо. Я предупредила кое-кого, если меня не будет в назначенное время в аэропорту, то будет звонок в полицию.
– Даже пачкаться не станем, – с угрозой в голосе ответил ей бывший свекор, – но это была моя внучка. Как ты думаешь, что я чувствую сейчас?
– Это я! – Венера пятилась назад и продолжила, когда оказалась за диваном, – Я! Тут пострадавшая сторона. Я столько времени провела рядом с нею. Я ездила по миру в поисках лечения и врачей. Ночей не спала. Не я полезла под чужие юбки за новыми ощущениями. Он даже ту девицу не привел в суд. Нас так развели. Отказался, чтобы она показания давала. Знает, что виноват.
– Он согласился с условиями брачного договора и не обманул тебя, Венера. Отдал все, что ты затребовала. Так?
– Ну, так, – глаза ее бегали, – значил, знал, что виноват.
– Не факт, – шагнул ей навстречу Михаил Станиславович, – он думал о ребенке. Ты шантажировала его дочерью. Он