и понимаю, что Демьян Сергеевич подобного не простит.
Вскидывает бровь. Прогоняет одним ледяным взглядом. Указывая на дверь.
Наказывает, лишая возможности присутствовать на встрече.
И я тащусь в его кабинет согласно приказа. Прохожу и сажусь за стол босса. Кошусь на дорогущую позолоченную ручку Демона Боссовича и от нечего делать пишу… нет, не повинную и не предсмертную записку, заявление по собственному.
Уволит.
Думаю так.
Действую на опережение.
Надеюсь, времена изменились, и босс не послал меня к себе в кабинет, чтобы применить пытки. Черт меня дернул коллажи на босса делать, но… было смешно. Поначалу.
Проходит, по ощущениям, чертова уйма времени. Я устаю ждать Коршунова, сворачиваюсь кошечкой на мягкой поверхности и прикрываю глаза буквально на секундочку, чтобы отпустить скопившееся напряжение.
Какое-то слишком удобное кресло. Дьявольское просто. Я засыпаю. А просыпаюсь от ощущения, что кто-то смотрит на меня.
Прожигает взглядом.
Распахиваю веки и столбенею от того, как Демьян Сергеевич близко. Сидит, опершись своим крепким задом о полированный стол, и смотрит на оккупировавшую его кресло меня.
– Я все могу объяснить! – выпаливаю, прежде чем меня начнут убивать, но Демьян Сергеевич не реагирует.
Приближает ко мне свое демоническое лицо, вглядывается, а затем крепкие пальцы смыкаются на моем запястье и как пушинку сдергивают с кресла…
– Убивать будете? – ляпаю первое, что приходит на ум.
– Хуже. Николаева. Гораздо хуже, – и взгляд такой демонючий – демонючий.
Внезапно понимаю, что меня как -то зажали между мощных ног, а я упираюсь своей тушкой в литое тело босса.
– Я тащила этот ноутбук к программисту, он восстанавливал информацию, вот, это не моя вина, что все так вышло! Простите. Я не хотела срывать вам контракт! Честно!
Ухмыляется, красивые губы искажает нечто отдаленно смахивающее на оскал, бррр, вампирюга сумеречный Эвард как-его-там – Колин, прежде чем он хлебнет кровушки.
– Как раз наоборот. Контракт подписан.
– Тогда я молодец? – задаю вопрос с надеждой.
– Ремня тебе, – отвечает босс злорадно.
Оу… говорю же в нем что-то определенно есть от Греюшки.
– Правда? – с надеждой.
Ну а что. Можно же пофантазировать?!
– Нет, Николаева, я женщин наказываю иначе…
Так и хочется спросить, как милый, накажи – я на веки твоя! Бэ… нет это уже из другой арии. Я против харазмента!
Не успеваю озвучить ни одну из своих гениальных мыслей, демонюка спустя паузу, сам отвечает:
– Ты ходячая катастрофа, Николаева. Даже не знаю, что мне с тобой делать.
Любить! – это в уме, а в слух:
– Я написала заявление. Увольнять меня не нужно. Я сама уволилась.
Прищуривается.
– Да что ты говоришь?! Увольняется она. Дорогуша. Ты сегодня опустила Коршунова так, как ни один человек до тебя. В живых я и за меньшее не оставляю.
– Это вы так шутите,