самолично мог бы написать для меня гарантированный «проходняк».
На исходе четвертых суток я уже стал подумывать о том, что, пожалуй, соглашусь заплатить две с половиной тысячи. Я стоял в очереди на обмывку колес, чтобы загнать машину в гараж, как вдруг в кармане запиликал мобильник. У меня даже мысли не было, что в столь позднее время может позвонить Календулов, тем не менее это был именно он.
У меня даже сердце просело от волнения, словно диссертацию писал я, и от ее качества зависела моя дальнейшая карьера.
– Сергей Васильевич, – приглушенным голосом сказал Календулов. – Мы могли бы завтра встретиться с вами?
– Да, конечно, – ответил я, напряженно думая о том, как изящнее спросить о сумме.
– Тогда я буду ждать вас в десять утра.
На этом пришлось разговор закончить. Я так и не нашел подходящих слов, чтобы выяснить, сколько же он намерен с меня содрать. «Ладно, – подумал я. – Три тысячи – и ни цента больше! На этой сумме буду стоять до последнего! Иначе, Настя обойдется мне слишком дорого».
Утром, несмотря на километровые пробки, я без опоздания приехал в академию. Календулов встречал меня в вестибюле. Едва я увидел его лицо, то сразу понял, что диссертация произвела на него шокирующее впечатление. Павел Герасимович смотрел на меня так, как ученый смотрит в микроскоп. Он крепко пожал мне руку, задержав ее в своей ладони больше, чем следовало бы. Мне показалось, что он готовит себя к трудной процедуре объявления суммы.
– Давайте пройдем в буфет, – предложил он. – Студенты сейчас на занятиях, и там никого нет.
Я оставил пальто в гардеробе, чтобы он не подумал, будто у меня во внутренних карманах спрятан диктофон. Пусть говорит со мной откровенно и прямо. Я способен трезво оценить все его доводы.
Мы зашли в буфет. Я взял два кофе и бутерброды с бужениной. Календулов, наверное, очень нервничал, поэтому с жадностью накинулся на бутерброды. Я терпеливо ждал, когда он все прожует и заговорит.
– Скажите, – сказал он, оторвавшись от чашки и переведя дух. – А вы сами написали эту диссертацию?
– Увы, – ответил я, с трудом сохраняя естественное выражение на лице.
– Вы удивительно скромный человек, – произнес Календулов. – По-моему, вы даже не представляете, что написали.
Я смотрел на Календулова уже с некоторым подозрением. С чего это он так странно заговорил?
– Такой молодой, – не без зависти сказал он, прижимая к губам салфетку. – Сколько вам лет?
– Скоро будет тридцать.
– Тридцать лет! – вздохнул Календулов. – Прекрасный возраст. Я хочу вас от души поздравить.
Он нес что-то не то. Человек, который намеревался урвать как можно больше денег, говорил бы с точностью до наоборот: что я уже не молодой, и лучшие годы прошли для меня даром, и ничего хорошего впереди меня не ждет.
– Я вас не совсем понимаю, – сказал я. – С чем вы хотите меня поздравить?
– С диссертацией! С прекрасной диссертацией!
Я