можешь взять себе, если тебе есть до нее дело. Забирай сам или отдай Хроусту. Я устал от королей. Я…
Он запнулся, ужаснувшись тому, что собирался сказать. Казалось, дурман мадеммы развеялся, оставив его в кристальной трезвости. «Неужели, – думал он, – я, сын Хладра, действительно готов так поступить? После всего, что Редрих сделал для меня?»
После того, как здоровый как бык отец внезапно скончался, едва между ним и Редрихом возникло непонимание. После того, как Редрих женил Рейнара на своей полоумной племяннице. После того, как Римрилу пробила череп стрела, а Лотто сгорел в расплавленном доспехе. После того, как первый слуга короля украл у него Морру…
– Редрих отнял у меня все.
Улыбка сошла с лица Латерфольта. Он медленно и серьезно кивнул, и в его глазах заблестели слезы: неподдельные слезы человека, который знал, каково терять близких.
– Я верю тебе, Рейнар, – торжественно возвестил Сын Хроуста и протянул Рейнару руку через стол. – Обещаю, что ты можешь на меня рассчитывать.
– И я обещаю. – Он пожал протянутую руку, и голова снова стала тяжелой: мадемма вернулась и накрыла его с еще большей силой. – Обещаю, Лотто…
– Латерф, балбес ты обкуренный, – хихикнул хинн.
Но спустя несколько тайных встреч с егерем – чувствовалось, что показывать их подробно Рейнар не хочет, – в Хасгуте его настигла неожиданная новость. И принес ее лично Редрих:
– Молодец, Рейн, сын мой!
Король заключил его в объятия, чуть поморщившись, когда до носа долетел запах мадеммы от дублета. Но он пересилил себя и так обнимал герцога целую вечность, поглаживая по затылку, пока сам Рейнар боролся с желанием свернуть шею его величеству.
– Ты наконец сделал это! Кришана беременна!
Рейнар отступил от короля, ошарашенный. Да, месяц назад он действительно поддался желанию, впервые с битвы при Отараке. Укуренный до беспамятства, он представлял на простынях длинные черные локоны и шептал про себя совсем другое имя. Кончив, он оставил Кришану и отправился бродить по темным улицам Хасгута, где раньше прятались по темным углам они с Моррой.
– Наконец-то два наших рода вновь сольются воедино, дав крепкое потомство, которое возвеличит Бракадию! – продолжал Редрих, игнорируя его потрясение. – Конечно, мы пока не будем говорить об этом никому, Рейн, слышишь меня? Пусть плод окрепнет. Я не хочу слышать сплетни о слабости нашей крови от сплетников и предателей, если с ребенком что-то случится. Кришана, увы, не так крепка… Через пару месяцев мы во всеуслышание объявим, что она в тягости.
Он надвигался, пока Рейнар пятился.
– Мне жаль лишь, что Римрил и Лотто не увидят своего племянника. Видит бог, Рейн, я корю себя каждый день!
На глазах гордого короля действительно выступили крупные слезы и, сорвавшись с век, стекли в тронутую сединой бороду. Редрих, никогда ни перед кем не преклонявший колена, опустился на пол перед ним:
– Я вечный должник твоего рода…
Так